У моих бойцов было ровно по одному ножу на каждого — их
спрятали в подошвах ботинок. Только это преграждало вампирам дорогу к оружию.
Я, наблюдая, как те атакуют, словно в замедленной съемке, понимала, что
вмешаться не успею. Разве что убив тех двоих, с которыми боролась сама.
Я оседлала Хатчета, прижала его и наскоро полоснула по горлу
другого вампира, едва не отрезав тому голову. Это на минуту отвлекло его и
позволило мне выхватить один из своих клинков, не обращая внимания на боль от
жестокого удара, когда кулак Хатчета врезался мне в живот. Я всадила клинок ему
в грудь.
Он замер. Нож вошел точно в сердце. Я наклонилась, щекоча
волосами его лицо.
— Не двигайся, и я не поверну клинка. Мне твоя смерть
не нужна — веди себя смирно, и все.
Он уставился на меня и вымолвил одно слово:
— Смерть!
Я знала, что глаза у меня светятся, как всегда в таких
случаях. Кивнула:
— Верно. Не вздумай шевельнуться!
Я вскочила с него, уловив смазанное движение справа. Тэйт,
Хуан и Купер дрались не на жизнь, а на смерть. У Купера на ключице уже зияли
две широких раны, однако он держался и отражал молниеносные удары. У Тэйта
кровь текла изо рта, но и он выглядел относительно целым, а Хуан… Где, черт
возьми, Хуан?
Вампир рядом со мной поднимался, почти полностью зарастив
рассеченную шею. Я вбила его голову в твердый пол и оттащила оглушенного на
несколько футов от Хатчета. Потом увернулась от взмаха его ног, норовивших
лишить меня опоры, и насадила врага на клинок.
— Жить хочешь? — спросила я, легонько покачивая
рукоять. — Тогда лежи и глазом не веди.
Аннет повалила Франсуа наземь. Они оба были безоружны,
поэтому схватка выглядела так, будто они хотят загрызть друг друга насмерть. Я
глянула на нее, потом на своих парней. Хуана по-прежнему не было видно.
Вероятно, он по ту сторону фургона. Помедлив, я метнула клинок и одновременно
перехватила руку Хатчета, тянувшуюся к торчавшей из груди рукояти. Нож пробил
ему лоб.
— Следующий тебя прикончит! — рявкнула я. —
Не испытывай мое терпение!
Хуан перелетел через крышу фургона. Он был весь в крови, но
сердце билось ровно. Чертовски сильно, но ровно. Я подскочила и успела его
подхватить, не дав мешком рухнуть на пол.
— Смотри, куда летишь! — Я коротко ухмыльнулась,
ставя его на ноги и одновременно запрыгивая на крышу фургона.
Сверху увидела, что светловолосый вампир, с которым дрался
Хуан, вот-вот доберется до груды оружия. Мгновение, и я оттолкнулась от борта
фургона, словно прыгала в воду с трамплина, и обрушилась на него всем телом. Он
упал на пол, и я вцепилась ему в спину.
— Хуан, присмотри, чтобы те двое не выдернули
серебро! — успела я выкрикнуть прежде, чем удар локтем выбил из меня дух.
О-оу! Мой нос треснул. Рот наполнился кровью, что не
помешало мне ответить услугой на услугу, ударив вампира лицом об пол.
Послышался весьма удовлетворительный хруст.
— Ничья, — пропыхтела я, мигом выхватила из
голенища нож и ткнула в точно выбранное место на спине. — Моя победа!
— Берегись, Кошка! — завопил Купер.
Вскинув голову, я увидела, что на меня летит другой вампир,
снова потянулась к голенищу — пусто! Ножи закончились, а удирать некогда.
Вдруг вампир отлетел в сторону. Среди путаницы рук и ног
мелькнула голова Тэйта. Похоже, он в последнюю секунду врезался в вампира
сбоку. Я на четвереньках бросилась к серебряным ножам. Асфальт дьявольски
обдирал колени, зато у меня в руках поблескивало несколько замечательных
клинков.
— Сверху! — крикнула я.
Мои мгновенно пригнулись, и клинки вонзились в бессмертную
плоть, собрав новый урожай воплей. Тэйт снова прыгнул на вампира, пытавшегося
застать меня врасплох. Я кинула ему нож, который он поймал одной рукой и тут же
воткнул в спину противника.
— Не поворачивать! — напомнила я, бросаясь на
помощь Куперу.
Через пять минут все было кончено. Последним справились с
Франсуа. Когда я, придерживая нож в его спине, стащила его с Аннет, он все еще
выкрикивал проклятия.
— Почему? — наконец требовательно спросил он.
Из-за сильного акцента я с трудом поняла вопрос. Аннет
истекала кровью — своей и Франсуа. Безупречная кожа и красная пленка засыхающей
крови — она сошла бы за пышную Сиси Спейсек в последней сцене «Кэрри».
[3]
— Видишь ее? — коротко ответила она Франсуа,
мотнув головой в мою сторону. — Твой старшой ее хочет, а мой любит.
Прости, Франсуа, но я верна Криспину, а не Джэну.
Я подвела Франсуа к фургону, где Аннет принялась обматывать
его запястья изолентой. Конечно, ленты бы не хватило, чтобы удержать здорового
вампира, но если бы Франсуа стал слишком брыкаться, нож мог глубже войти в
спину.
— Можешь сразу меня убить, — с горечью произнес
он. — Джэн, когда узнает, что мы дали себя провести и подвели его, все
равно это сделает.
— Не думаю, — возразила я. — Иначе я расскажу
всем и каждому, что Джэн в феврале попался на тот же трюк. Понимаешь, Франсуа,
я видела его в том же положении, что ты сейчас, а Джэн, по-моему, слишком
самолюбив и не допустит, чтобы об этом узнали другие. Если вы, парни, будете
умниками, обещаю — вам еще долго жить и кусать.
Подошел Тэйт. Он снял с себя рубашку и протянул мне.
— У тебя все еще кровь идет носом, Кошка.
Я чувствовала ее вкус, когда она медленными каплями вытекала
из носа, и вытерла лицо рубашкой Тэйта. Закончив связывать Франсуа, Аннет
полоснула себя по ладони и протянула мне руку.
Я встретилась с ней взглядом… и поднесла ее ладонь к губам.
Порез был глубокий, и, хотя он сразу закрылся, кровь, вытекшая наружу,
осталась. Я секунду пососала ее, равнодушно отметив, что вкус иной, чем у
Кости, и почувствовала мурашки в заживающем носу.
— Спасибо, — сказала я, уронив ее руку.
Легкая улыбка пробежала по губам.
— Небось, боишься испортить свое хорошенькое личико? Тем
более что у нас впереди еще одна вечеринка.
35
Час спустя никто бы не догадался, что я в этот день
занималась более тяжелой работой, чем педикюр или посещение распродаж. Я
расслабилась в парной, где служительница (подумать только!) чесала мне пятки. Я
попробовала вежливо отказаться от такой заботы, но мне объяснили, что она
входит в список оплаченных услуг. По правде сказать, это было так чудесно, что
у меня не хватило духу возразить. Потом последовали сауна, маски и ванна с
экзотическими маслами и мятой. Если бы после всего на мне остался запах Кости,
я бы сочла это чудом. Мне даже зубы обработали отбеливающим раствором, который
чуть не сжег десны. Когда меня, наконец, выпустили из «усовершенствованной
модели мойки машин», служитель подал мне коробку:
