Мы помним замечания Джордже де Сантильяны и Герты фон Дехенд в «Мельнице Гамлета» о том, что великая сила мифов как носителей специфической технической информации состоит в том, что они способны передавать ее независимо от личных познаний сказителей. Иными словами, пока миф продолжают верно пересказывать, он будет продолжать передавать информационное послание высшего порядка, скрытое в его структуре, даже если ни рассказчик, ни слушатель это послание не понимают.
Так же, по нашему мнению, дело обстоит и с египетскими погребальными текстами. Нас удивило бы, если бы обладатели многих гробов и стен гробниц, на которых они скопированы, имели малейшее представление о том, что за их счет воспроизводились данные астрономических наблюдений и указания по их проведению. Их привлекало то, что предлагали тексты — соблазн вечной жизни. Поддавшись этому соблазну, они на самом деле гарантировали бессмертие самим текстам. Ведь большое количество верных копий позволяло надеяться, что как минимум часть уцелеет в течение тысячелетий.
Мы считаем, что всегда существовало некоторое количество людей, которые верно понимали «науку бессмертия», связанную с этими текстами, и были способны читать астрономические аллегории, в которых были скрыты более глубокие секреты, непредназначенные для понимания толпы. Думаем, что этих людей некогда называли последователями Гора, и они действовали как незримая академия за кулисами египетской предыстории и истории, что их первоначальный культовый центр находился в Гизе, в Гелиополисе, и что именно они отвечали за посвящение царей и реализацию планов. И думаем, что порядок, в соответствии с которым они совершали почти все, что имело значение, был каким-то образом записан при помощи звезд.
Намеки и воспоминания
Откровенно астрономический характер некрополя Гизы, который игнорируют египтологи, тем не менее признавался незашоренными и с развитой интуицией исследователями на протяжении всей истории. Например, неоплатонисты-герметики из Александрии оказались довольно восприимчивыми к возможности «послания» и быстро почувствовали астральный характер текстуального материала и монументов
[106]
. Ученый Прокл (V век н. э.) признавал астрономическую ориентацию Великой пирамиды, имея в виду конкретные звезды. В своих комментариях к «Tiwew» Платона (где идет речь об истории погибшей цивилизации Анлантиды) Прокл сообщает, что «Великая пирамида использовалась для наблюдения Сириуса».
Смутные воспоминания об астрономическом характере «послания», сооруженного в Гизе, просочились в Средневековье. Во всяком случае, арабские летописцы этого периода говорили о Великой пирамиде как о «храме звезд» и часто связывали его с библейским потопом, который датировали примерно 10 300 годом до н. э.
[107]
. Представляет интерес записки арабского географа Якута аль-Хамави (XI век н. э.), который сообщает, что сабийцы, звездопоклонники из Харрана (чьими «священными книгами» предположительно были писания Тота-Гермеса), отправлялись в то время на специальные паломничества к пирамидам Гизы
[108]
. Отмечалось также, что само название «сабийцы» (по-арабски Са-Ба) почти наверняка происходит от древнеегипетского слова Сба (звезда). Читатель помнит из части I, что еще в начале II тысячелетия до н. э. — то есть почти за 3 тысячи лет до записок Якута аль-Хамави, связывающих сабийцев с пирамидами, — было известно, что паломники из Харрана посещали Сфинкса, которому они поклонялись как богу по имени Хвл.
[109]
В XVII веке английский математик сэр Исаак Ньютон весьма интересовался Великой пирамидой и даже написал диссертацию о ее математических и геодезических свойствах, опираясь на данные, собранные в Гизе доктором Джоном Гривсом, профессором астрономии из Оксфорда. Позднее, в 1865 году, королевский астроном из Шотландии Чарльз Пьяцци-Смит организовал исследование Великой пирамиды, которая, по его убеждению, была инструментом пророчества, содержащего некое мессианское «послание». Именно Пьяцци-Смит первым тщательно измерил и продемонстрировал ее ориентацию по сторонам света, точность которой он связывал с наблюдениями Альфа Дракона — полярной звезды древних.
В первой половине XX столетия целый ряд видных астрономов — таких как Ричард Проктор, Эжен Антоннади, Жан-Батист Био и Норман Локьер — неоднократно пытались привлечь внимание к астрономическим характеристикам монументов Гизы. Их усилия, впрочем, мало повлияли на профессиональных египтологов, которые к этому времени почувствовали, что с интеллектуальными аспектами исследования некрополя пора «завязывать» («кладбище оно и есть кладбище»), ничего не понимали в астрономии (и объявили, что древние египтяне — тоже) и периодически дружно разоблачали, высмеивали или просто игнорировали любые астрономические «гипотезы», которые отклонялись от их консенсуса.
Несмотря на этот враждебный интеллектуальный климат, мы придерживаемся мнения, опираясь на собственные исследования, что главный вопрос состоит не в том, были ли монументы Гизы спроектированы для того, чтобы выразить ключевые астрономические и математические принципы, а в том, почему были.
Ключ к этому может находиться в узких, нацеленных на звезды шахтах Великой пирамиды.
Язык звезд
Первый серьезный прорыв в понимании функционального назначения шахт Великой пирамиды был сделан летом 1963 года американским астрономом Вирджинией Тримбл и архитектором-египтологом, доктором Александром Бадави. Они решили проверить интуитивное «подозрение» Бадави, что шахты — вовсе не «вентиляционные каналы», как предполагали египтологи, а могут иметь какие-то символические функции применительно к астральным ритуалам строителей пирамид. Вирджиния Тримбл сумела подкрепить интуицию коллеги, показав, что шахты камеры Царя были нацелены в эпоху 2500 года до н. э. на созвездия, которые в те времена имели для строителей пирамид большое значение. Как помнят читатели из части I, северная шахта была направлена на Альфу Дракона, полярную звезду эпохи Пирамид, а южная — на Пояс Ориона.
Сегодня Вирджиния Тримбл — профессор астрономии в Калифорнийском (Лос-Анджелес) и Мерилендском университетах, а также вице-президент Американского астрономического общества. Ее взгляды — прекрасный пример сочетания здравого смысла с профессиональной убежденностью астронома:
