Парень включил фонарь: батарея оказалась подсевшей, но выбирать не приходилось. Авось аккумулятор продержится сколько нужно, и им троим не придётся брести по коллекторным туннелям на ощупь – упыря Глеб в расчёт не брал, потому как был абсолютно уверен, что тот отлично видит в кромешной темноте. Иначе бы не защищал глаза тёмными очками от света потолочной лампочки.
– Летите, голуби вы наши диггерные, – ангел вяло помахал рукой вослед уходящим в подземную неизвестность друзьям. – Удачи вам… удача, она никогда не помешает. – Нифонт достал и закурил очередную папиросу, чутко прислушиваясь к доносящимся из темени далёким звукам – Авдею он, как и бабай Модест, не доверял. Однако на то имелись свои, личные причины.
Выждав на всякий случай с пяток минут и неспешно выкурив папиросу до картонного мундштука, ангел собрался уходить: делать больше в пустом подвале было нечего. Но, едва он приоткрыл дверь, как та ударом отбросила его назад – в подвал ворвались чёрнокостюмные орки Василий и Петр. Ворвались и остановились, в недоумении озираясь по сторонам.
– В чём дело, господа? – ангел невозмутимо отряхнул костюм от налипшей пыли, поправил кепи. – У вас какие-то проблемы?
– Это у тебя сейчас проблемы будут, – огрызнулся орк с подбитым глазом, – если дальше нас господами называть станешь. Они, сволочи, по банкам и офисам сидят… эх, душили мы тех господ в тридцатые, душили, да так до конца и не передушили!
– Спокойнее, Петя, спокойнее, – урезонил его товарищ, – мы сюда не для юношеских воспоминаний пришли, и уж тем более не для идеологических споров. Гражданин, не знаю как вас там кличут, а где трое… ээ… ну, амбал в ватнике, коротышка в тапках и обычник? Куда подевались?
– А, собственно, зачем они вам? – поинтересовался Нифонт. – Я не настаиваю на ответе, но очень, знаете ли, любопытно.
– А в морду? Чтобы лишних вопросов не задавал, – прищурив здоровый глаз, ответно поинтересовался особист Петр. – Отвечай, скотина, и не корчь из себя интеллигента, не советую. У меня к ним особое отношение, можно сказать аллергическое. Как на заразу.
– Петруха, отстань от дурака, – принюхавшись, подал голос напарник, – я уже сам разобрался. След горячий, запах ещё в воздухе висит… эге, да с ними и мертвяк какой-то! Они туда двинули, – Василий махнул рукой в дальнюю сторону подвала. – Замемори козлу память на минус час да пойдём, авось успеем догнать.
– Но всё же? – настойчиво переспросил Нифонт. – Зачем вам эта троица?
– Затем, – доставая из нагрудного кармана чёрные очки и цепляя их на нос, с усмешкой молвил Петр. – Оно тебе вовсе знать не положено, впрочем, отчего ж и не сказать? Всё равно ты сейчас, гы-гы, позабудешь. Нам обычник нужен, по заданию начальника Музейной Тюрьмы, надо кой-какой артефактик у него отобрать. Режуще-колющий.
– Кончай зря трепаться, – с досадой произнёс Василий, – у тебя, ей-ей, натуральная логорея началась. Делай дело и вперёд, хватит всякие трали-вали разводить!
– Действительно, – согласился Петр, рывком выдернул из кармана пиджака нечто, похожее на длинную гаванскую сигару, и пыхнул из того «нечто» в глаза ангелу ослепительно белым светом; Нифонт застыл, будто окаменел. На ходу снимая очки и пряча стиратель памяти на место, Петр догнал напарника: орки, шумно принюхиваясь, направились в темень, ко входу в ливневый коллектор – похоже, темнота их нисколько не пугала. Вернее, не создавала трудностей для передвижения.
– Слушай, Вась, а что такое эта твоя логорея? – напоследок, едва слышно, донеслось издалека.
– Словесный понос, – ответил напарник и в подвале наступила полная тишина.
Нифонт глубоко вздохнул, смахнул с щёк натёкшие слёзы, крепко потёр лицо ладонями.
– Сволочи, – зло сказал ангел, направляясь к выходу. – Мало того что мне после недавних обысков такие же уроды таким же мозгостирателем в лицо сверкали, ещё и тут не уберёгся… Ну, всё, конъюнктивитом с насморком я на сегодня обеспечен, весь в слезах да соплях ходить буду. Подонки, чтоб вас в подземельях крысы-мутанты сожрали и не подавились. – Нифонт вышел из подвала, с грохотом захлопнул за собой железную дверь.
…В тоннеле ливневого коллектора было грязно, сыро и неожиданно тепло; воздух, как ни странно, пах земляной прелостью, а не ожидаемыми Глебом канализационными фекалиями. Упырь Авдей, говоря о «сухости» городских сливов, наверняка подразумевал то, что идти придётся не по пояс в воде, а шлёпая по вязким лужам и держась в сторонке от мутного ручейка уличных нечистот.
Глеб шёл следом за Авдеем, светя фонарём в низкий потолок: освещение получалось неважное, слабое, зато рассеянное и достаточно равномерное – идущие за ним Федул и Модест хотя бы могли видеть, куда и во что наступают. Гному путешествие не доставляло никаких неудобств, зато Модесту приходилось туго: высота тоннеля не соответствовала бабайскому росту и потому здоровяку приходилось идти чуть ли не в полусогнутом состоянии. Что для бабая, конечно, было неудобно и утомительно.
Бетонные стены коллектора посверкивали многочисленными капельками воды; внизу, у стен, росли мелкие грибы самых необычных форм и расцветок. Было тихо, лишь откуда-то издалека – то ли сзади, то ли спереди – доносилась нечастая, равномерная капель.
– Я одного только не пойму, – с живым интересом сказал Федул в спину Глебу, – а почему здесь дерьмом не воняет? Я-то думал, что будем идти среди гор какашек и завалов использованной туалетной бумаги, а тут вон как, почти цивильно. – Бодрый голос гнома отдавался невнятным эхом по всему тоннелю.
– Потому что вентиляция, – глухо отозвался проводник, – через уличные решётки. Канализация жилых домов проходит по другим коллекторам, именуемыми фекальными, диггеры туда не лазят. И очень прошу – говори тише! На всякий случай.
– Ага, теперь понятно, – понизил голос Федул и тут же продолжил ненужные расспросы: – А чего тут вообще интересного бывает, э? Бандиты всякие с пистолетами, бомжи… А нас, случаем, не затопит, если вдруг ливень грянет? Ну, типа «люблю грозу в начале мая» и всякое прочее, сопутствующее? А электричеством нас до смерти не шарахнет? Не то, слыхал я, случаются под землёй бесхозные электрокабели…
– Отвечаю один раз, по существу вопросов, и более прошу меня от работы не отвлекать, – раздражённо проскрипел Авдей, остановился, обвинительно ткнул пальцем в сторону гнома:
– Первое: бомжи в этих тоннелях не живут, они предпочитают или чердаки, или теплотрассы. Второе: в случае мощного ливневого сброса здесь и впрямь можно утонуть. Третье: по кабельным коллекторам, в которых проходят силовые или информационные кабели, мы идти не будем. И последнее, четвёртое – я проводник, а не гид! Заткнись, будь любезен. – Упырь нервно дёрнул щекой, отвернулся и пошёл дальше.
– Эх, жаль про бандитов ничего не сказал, – разочарованно протянул гном, – самое интересное, поди, утаил. – Авдей сделал вид, что не расслышал.
Минут через десять упырь вдруг остановился, молча указал рукой вниз: в стене, чуть выше мокрого пола, чернел круглый лаз. Огромный для Федула, достаточно большой для Глеба и явно тесноватый для Модеста.
