– Я добился своего, – встав на пол и небрежно отбросив в сторону ненужный кинжал, громогласно возвестило чудовище. – Да здравствует новый, лучший мир! Мир, созданный мной, великим богом, чьё имя никогда и никем не будет забыто… Реальность, в которой люди слились в единое жидкокристаллическое тело-Океан, в единый коллективный разум, имя которому – Легион! Цивилизация, чья неощутимая поступь вскоре перевернёт вселенную.
– Вот блин, – горестно вздохнул Федул. – Всё, брателлы, отпрыгались. Теперь прости-прощай и невыпитое пиво, и несъеденные вкусности, и недолюбленные девушки невесомого поведения. Эхма, нафиг мне тот кристаллический океан, плавать я в нём, что ли, буду? Остаётся только одно – пойти и насмерть в нём утопиться! Если получится.
– Ежели тебе столь дорог тот океанический мир, – направляя на Иннокентия посох, сурово молвил дед Панкрат, – так и отправляйся в него, мерзавец. Ступай, безумный маг, по назначенью!
– Плевать! – злорадно скалясь, крикнул напоследок музейный колдун. – Всё равно дело сделано! – В этот миг незримая сила подняла Иннокентия в воздух и кинула, вбила его в ширящийся разрез кокона, в недовольно заворочавшийся дым.
– Хитник! – завопил Глеб, в ужасе наблюдая как усиливается вязкая струя, как серое нечто, будто подгоняемое ветерком, уносится сквозь купол Музейной Тюрьмы, – Хитник, беда!
– Осталось совсем чуть-чуть, – словно издалека донёсся до Глеба напряжённый голос мастера-хака, – потерпи.
– Некогда терпеть, хана нам настаёт, – вяло произнёс Глеб, которому вдруг стало всё равно. Да и то, зачем паниковать? Дела идут как надо, как и должно быть; невероятное спокойствие и безразличие охватили парня. Полное умиротворение – или, как сказал бы сведущий человек, наступающее состояние нирваны. Окончательной, вечной…
В глазах у парня зарябило и тут же потемнело; сознание заполнил нарастающий вал неведомых образов, понятий и ощущений – в которых Глеб постепенно начал растворяться, навсегда теряя своё «я». Великое прозрение сошло на него… нет, на мыслящую микрочастицу Легиона, и только одно мешало достичь полного слияния с безбрежным сознанием – навязчивый комариный писк чего-то инородного, здесь не уместного.
– Глеб, очнись, Стражник на свободе! – в очередной раз пропищало «инородное», создавая тем писком локальную, ничего не значащую вибрацию в информационном массиве Океана. – Сейчас начнётся!
– Чего начнётся? – с трудом соображая, вопросила микрочастица. – Ты кто такое? Что такой?
– Эк тебя торкнуло, – с сожалением сказало непонятное, – ну, ничего. Скоро оклемаешься, – с тем оно и умолкло, исчезло, оставив потревоженную частицу в покое. Глеб вновь попытался было слиться с Легионом, вернуться в уютное неосознанное, но у него не получилось: изумительное состояние просвещённости и покоя куда-то напрочь подевалось.
– Тю, зараза, – с сожалением сказала бывшая микрочастица и открыла глаза.
Как оказалось, Глеб лежал на полу – когда и как он упал, парень абсолютно не помнил. Неподалёку, скрючившись в позе зародыша, валялся Федул: даже в забытьи гном не расставался с трофейным перстнем, по-прежнему сжимая его в кулаке.
Дед Панкрат, устроившись в воздухе на чём-то невидимом и положив на колени волшебный посох, сидел в позе роденовского «мыслителя»; колдун отдыхал, задумчиво глядя на целый, без единой царапинки, тёмно-синий кокон – вместилище мира-Океана. И заодно гробницу непутёвого племянника Иннокентия.
– Как самочувствие? – заметив, что Глеб пришёл в себя, участливо поинтересовался маг. – Надеюсь, юноша, никаких последствий из-за случившегося у тебя не будет. В смысле, разных психических расстройств в виде бессонницы, депрессии, навязчивых идей и прочих малоприятных вывертов подсознания. Хотя, даже если и случатся, не беда – Мелина прекрасно справляется с подобными неприятностями. Она же у нас фея здоровья! В случае чего поможет.
– А этот, как его… где он? – заплетающимся языком проговорил Глеб, оглядываясь по сторонам. – Блин, чего-то я сейчас жуть как туго соображаю… Стражник Реальности – где?
– Где-то там, – неопределённо махнул рукой Снюссер. – Бдит, наверное. Сделал своё дело и удалился, чего ему тут зря околачиваться? А твой артефакт-реконструктор, ты уж извини, я прибрал. Чересчур опасная вещица, тем более активированная убийством.
– Да хрен с ним, с тем кинжалом, – равнодушно отмахнулся Глеб, – от него одни лишь проблемы, пропади он пропадом – Чертыхаясь, парень побрёл к разбросанным по полу паспортам, на удивление чистым и почти не повреждённым, собрал их и сунул в барсетку. И только потом заметил, что ни автоматов, ни трупа орка Василия, ни кровавых ошмётков его подельника в Музейной Тюрьме нет. Пропали куда-то.
– Стражник постарался, – заметив удивление Глеба, пояснил дед Панкрат. – Навёл порядок на вверенной ему территории, – и, тряся бородой, засмеялся мелким старческим смехом.
– Это просто кайфушка какая-то, – садясь и потягиваясь будто со сна, томным голосом возвестил гном. – Ох, брателлы, ну и крутые же глюки у меня случились! Натуральная шиза, чесслово. И где это я успел так надраться? – Федул открыл глаза и с изумлением уставился на Снюссера. – Ба, я всё вспомнил! Никакой дружеской пьянки-то и не было, а имело место сплошное месилово с дракой… Кстати о месилове, – гном поспешно глянул на свой боевой трофей, цел ли, и немедленно спрятал перстень в карман шорт.
– Учтите, – грозно предупредил Федул, – колечко моё, добытое в тяжёлом бою, я никому не отдам! Хоть ты дерись, ёлки-палки.
– Больно надо, – зевнул Снюссер, прикрывая рот ладонью. – Владей, пользуйся. Заслужил! Только чур, уговор: в Музейную Тюрьму ни ногой, иначе твоё путешествие может закончиться весьма печально. Впрочем, сдаётся мне, что Тюрьма в скором времени станет вообще никому не доступной – поди, запечатают её от живых-то крепко-накрепко, и вся недолга. Чтобы, значит, ни внутрь, ни наружу… Чтобы только Стражник мог её посещать.
– Дед Панкрат, – вспомнив о чём-то, спохватился Федул. – Я чего хотел спросить: Иннокентий говорил, что изменения произойдут только в остальном мире, а тех, кто находится в Музейной Тюрьме, оно не затронет. А ведь всё произошло с точность до наоборот!
– Потому что балбес он был, Кешка-то, – беря посох и вставая с невидимого, грустно сказал маг. – Хоть и сообразительный, но дурак. Однозначно не учёл в своих изысканиях того, что направленность тэта-вектора магических изменений здесь категорически противоположна, из-за возмущающего воздействия остальных коконов. Я доступно объяснил?
– Ага. Тэта-вектор, я понял, – с умным видом закивал гном, – элементарно, как же я сам не догадался! – Снюссер погрозил Федулу пальцем, нетерпеливо окликнул Глеба:
– Эй, юноша, ты свои дела закончил? Если да, то пора собираться, мне ещё к императору со срочным донесением.
– Закончил, – Глеб, на ходу застёгивая барсетку, подошёл к магу. – Я готов!
– Вас куда отправить? – огладив бороду, поинтересовался колдун. – В какие места?
