– Ты так думаешь? – Харитон внимательно поглядел на парня, что-то прикидывая в уме. Потом наклонился и, ухватив срединный край ковра, потянул его за собой к дальней стене, складывая ковёр вдвое.
Пол оказался выложен серой уличной плиткой. А в плиточной кладке, искусно вмонтированная, тускло сияла золотая пентаграмма с непонятными символами на остриях лучей. Большая пентаграмма, едва ли не от стены до стены. С тёмными потёками в центре – словно там неоднократно проливали нечто липкое, пачкающееся, трудно отмываемое. Кровь, например.
– Опаньки, – севшим голосом произнёс Денис.
– Ты, напарник, проявил прямо-таки удивительный приступ ясновидения, – хмыкнул в усы бёглер, укладывая ковёр на место. – Будет очень печально, если ты и в остальном окажешься прав.
Денис открыл вторым ключом малоприметную дверь в стене, тоже железную. За ней находилось небольшое помещение, скорей всего кухня: шкаф у стены, без дверец, уставленный консервными банками с цветастыми этикетками на них. Денис с испугом посмотрел на банки – к счастью, там были изображены не части человеческих тел, а птицы, рыбы, коровы и прочее, что обычно рисуют на продуктовых заготовках. Если и расчленёнка, то не человеческая. И то хорошо.
Рядом со шкафом находился кухонный стол с вмонтированной в него мойкой и латунным краном над ней. А чуть дальше, посреди кухни, чернел квадратный лаз с далеко выступающими трубами-поручнями ведущей вниз лестницы. И, скорей всего, там-то и находилось то «нечто», из-за которого у Дениса вдруг начали трястись руки и учащённо биться сердце. Харитон с пристальным интересом следил за состоянием парня – похоже, у бёглера появились какие-то любопытные идеи, делиться которыми со своим напарником он пока не спешил.
– Давай я первый, – сказал Харитон. – А то на тебе лица нет, – и, стуча подошвами по металлическим ступенькам, спустился в подпол. Денис, пару раз глубоко вздохнув, последовал за бёглером.
Внизу оказался просторный подвал: Харитон включил местное освещение, залившее подполье ярким светом. Худшие опасения Дениса подтвердились самым плохим образом – подвал и впрямь походил на медицинскую лабораторию. Или, что ещё хуже, на прозекторскую, где патологоанатомы разделывают трупы в целях установлении причин смерти усопших граждан.
У стен высились белые шкафы со стеклянными дверцами. В некоторых из них на хромированных полочках были разложены хирургические инструменты малоприятного назначения: всякие стальные щипцы, захваты, серпы, пилы малые и большие, зажимы и пневмоотсосы, долота и молотки к ним, скальпели, ножи и, похожие на мясницкие, отполированные до блеска топорики. В общем, богатый набор лекаря-умельца, интересующегося внутренним устройством людей.
В других шкафах, в стеклянных банках с растворами, плавали ожидаемые Денисом части человеческих тел – какие именно, парень выяснять не стал, ему и без того было муторно.
Посреди подвала, под низко опущенным многоламповым рефлектором, располагался железный стол с механическими захватами для рук и ног. И с бурыми от многолетнего использования желобами-кровостоками.
Рядом из стены торчала водопроводная труба с вентилем: труба продолжалась резиновым шлангом, аккуратно свёрнутым «улиткой» и повешенным на крюк; воронка слива под столом была по-хозяйски заткнута резиновой пробкой.
Денис вытащил из кармана телефон, сделал панорамную съёмку помещения – авось когда-нибудь покажет друзьям, в каких местах он был, что видел. Но ведь не поверят, гады!
– Мрачноватая картина, – Харитон сдвинул шляпу на затылок, стёр со лба выступивший словно от жары пот. – И здесь ты попал в точку. Тэк-с, интересно, а от какой двери третий ключ?
– Думаю, от этой, – шёпотом ответил Денис, украдкой показывая пальцем на встроенные в стену здоровенные, похожие на ворота, две металлические створки, запертые на засов с висячим замком. – Наверняка холодильник. Для хранения трупов.
– Открывай, – скомандовал бёглер. – Уверен, что ты абсолютно прав, но надо убедиться. – Денис открыл, куда деваться.
Открыл и чуть не упал в обморок.
За створками, выстроившись в несколько рядов, стояли люди: мужчины и женщины, молодые и не очень – все обнажённые, укрытые каждый по отдельности тонкой прозрачной материей. В падающем сверху, с потолка морозильной камеры, густо-синем свете они казались сделанными изо льда; на чехлах-саванах там и тут посверкивали мелкие льдинки, переливаясь праздничным многоцветьем.
– Закрывай, – севшим голосом приказал бёглер, – хватит, достаточно налюбовались. – Парень сделал снимок, спешно закрыл створки, задвинул засов и повесил на место замок.
– А здесь у нас что? – Харитон обратил внимание на прикреплённый к стене, неподалёку от морозильной камеры, пробковый планшет с пришпиленными к нему булавками портретами-рисунками. – Неужто местная доска объявлений? Из серии криминальных, с пометкой "их разыскивает полиция".
К сожалению, бёглер почти угадал. На цветных портретах – выполненных с завидным умением, словно тщательно скопированных с фотографий – были изображены самые разные люди. И большинство из тех портретов оказались жирно перечёркнуты крест-накрест чёрным карандашом, висевшим здесь же на верёвочке. Кроме двух нижних, на которых красовались физиономии лихо усатого главного королевского художника Люстера и его дружка Пая. Денис, как заправский милицейский хроникёр, запечатлел сначала всю доску общим планом, а затем и перечёркнутые портреты – вблизи, по блокам.
– Вот оно что, – сдавленно сказал Харитон, сдвигая шляпу на место. – Вот оно как. Понятно, понятно.
– Что – понятно? – встрепенулся Денис.
– Пошли-ка наверх, – бёглер направился к лестнице. – Негоже тут надолго оставаться. Для здоровья вредно.
"Наверх" означало то, что Харитон скорым шагом прошёл через обе комнаты к выходу – парень едва поспевал за ним, по пути на всякий случай выключая освещение и запирая двери – и, выйдя на свежий воздух, кинулся к ближайшим кустам. Откуда немедля послышались характерные захлёбывающиеся звуки: Харитона рвало.
Денис застыл, не зная что предпринять – вроде бы особой помощи в подобных случаях не требуется, но вдруг бёглер чем-то всерьёз отравился… Вон, не даром же про вредность для здоровья говорил.
Наконец Харитону полегчало. Он вытер лицо носовым платком, хотел было выкинуть его в кусты, но передумал, с брезгливым видом спрятал тряпицу в карман пиджака. Пояснил нехотя:
– Улика, нельзя оставлять. Извини, что расклеился, но очень уж случай… ээ… своеобразный. Да-с. А ты молодец, стойко всё перенёс! Такое впечатление, что уже не в первый раз с подобными кошмарами сталкиваешься. Закалённый прямо-таки. Привычный.
– Конечно не в первый раз, – охотно подтвердил парень. – В фильмах ужасов куда страшнее всякое показывают, до жути натуралистичное. Но со временем как-то привыкаешь, фильма после двадцатого-тридцатого… Это меня поначалу трясло, от неизвестности, а когда стало понятно что к чему, тогда и успокоился.
