– Что ж, – сказал он, берясь за картуз, – все ясно. Разрешите мне теперь откланяться, Григорий Александрович.
– Куда же вы? – вздрогнул Турицын. Казалось, он боялся остаться один на один с тихо бормочущим сторожем. – Идемте в комнаты, я представлю вас жене!
– Почту за честь, – Михельсон наклонил голову. – Но в другой раз. Теперь уж поздно... Нужно ехать!
– Как же вы поедете после того, что... – Турицын замялся, поглядел растерянно на сторожа, потом снова на Михельсона. – Нет, я не верю, конечно, но... Право, оставайтесь ночевать! Посмотрите, какая тьма! Мало ли что...
– Вздор! Ничего такого не может быть. Просто... – Конрад Карлович не договорил. За окном раздался вдруг странный, невыносимо тоскливый вой. В его пронзительных переливах, не свойственных ни одному из живых существ, звучала какая-то совершенно неземная печаль.
– Что это?! – прошептал Григорий Александрович, белея.
– М-м... а что? – несколько смущенно спросил Михельсон.
– Вы слышали?
– Нет, ничего не слышал.
– Но как же?! Этот звук! Вой...
Конрад Карлович пожал плечами.
– Я как-то не обратил внимания...
– Но позвольте!!!
– Успокойтесь, Григорий Александрович! Вы слишком возбуждены. Помилуйте, можно ли так волноваться из-за ерунды!
– Но...
– Вам непременно нужно отдохнуть! Лучше всего – ложитесь спать поскорей. Утро вечера мудренее...
– Да какой там сон! Я глаз теперь не сомкну! Все будет мерещиться этот проклятый Легостаевский лес!
– Ну, полно, полно! Кстати, в какой он стороне?
– Сразу за воротами налево... Да зачем вам?
– А затем, что приближаться к нему у меня тоже нет никакой охоты! Не тревожьтесь, я поеду сразу направо. К тому же, меня ждет Савелий Лукич...
– Постойте! Еще только одно слово. – Григорий Александрович вплотную приблизился к Михельсону, взял его за пуговицу и прошептал, кивая на сторожа:
– Скажите же, что вы об этом думаете?...
– А! – Конрад Карлович махнул рукой. – Вздор. Все вздор! Малый испугался волков – что из того?
– А девочка?
– Вот увидите, Григорий Александрович, завтра, как солнышко встанет, все будут веселы и здоровы! прощайте!
Михельсон крепко пожал хозяину сразу обе руки, кликнул Маланью и вышел.
У крыльца его уже поджидала коляска. Кучер, перегнувшись через козлы, крепко держал за холку рвущуюся куда-то собаку.
– Что у вас тут происходит?! – Конрад Карлович поспешил ему на помощь. – Почему нюшок воет? Всю округу до смерти перепугал!
– А черт его знает! – прошипел граф, укушенный в руку и уже осатаневший, управляясь одновременно с лошадьми и с нюшком. – Я сам скоро завою! Где вы пропадаете? Ольга где?
– Тихо! Я здесь. – Ольга легко запрыгнула в коляску, погладила нюшка, и тот, сразу успокоившись, превратился в плоский мохнатый коврик у ее ног.
– Трогай!
Граф щелкнул кнутом, и коляска, скрипя, выкатилась за ворота...
Григорий Александрович Турицын безуспешно вглядывался в темноту за окном. Луна, как назло, снова скрылась за тучами, и стало не видно ни зги.
– Стенька! – крикнул Григорий Александрович в людскую. – Беги сейчас за коляской, посмотри, куда повернут, налево или направо...
– Так ить, барин... – растерянно отозвался ломкий юношеский басок.
– Я вот тебе покажу барина! Беги, чертов сын!
Бухнула дверь, по крыльцу прошлепали босые ноги. Турицын в нетерпении принялся раскуривать трубку. Пальцы его дрожали...
Наконец, снова послышались шаги, входная дверь заскрипела – медленно и неуверенно – и через минуту гонец Григория Александровича появился на пороге комнаты.
– Ну, – живо спросил Турицын. – Куда они повернули?
Стенька в затруднении почесал затылок.
– Да, повернули они... в коляске. Точно так.
– Что точно так?! Налево или направо?
Но вопрос был совершенно непосилен для Стеньки.
– Воля ваша, барин! За воротами сразу повернули и уехали!
– Вот я тебя выдрать велю, остолопа! Куда уехали-то? Куда?
– Ах, куда! – Стенька подсмыкнул штаны. – Что ж вы ругаетесь, ей-Богу? Так бы и спросили! Значит, повернула коляска та и уехала прямиком в Легостаевский лес... Во как!
Глава 6
Лес черной лохматой громадой навис над дорогой. Лошади пошли медленнее, настороженно к чему-то прислушиваясь и косясь во тьму.
– Да, сказала Ольга, – места дикие. Но зачем мы сюда приехали? Не лучше ли было положиться на чутье нюшка?
– У меня свое чутье, – Христофор, стоя в коляске, всматривался в лесную чащу. – И оно мне говорит, что ифрит уже на свободе.
– Откуда ты знаешь?
– Слишком много чудес в одном месте. Для такой дыры это перебор.
– И что ты собираешься делать?
– Посмотрим... Граф, у вас есть фонарь?
Джек Милдэм пошарил под сиденьем, вынул продолговатый поблескивающий предмет и щелкнул выключателем. Сейчас же столб ослепительного света, вспоров темноту, глубоко вонзился в лес. Шум крыльев смешался с треском сучьев. Тысячи птиц и летучих мышей поднялись над деревьями. Попадая в луч фонаря, они казались молочно-белыми вспышками на темном фоне леса и неба.
– Выключите сейчас же! – замахал руками Христофор. – Вы с ума сошли! Вся округа решит, что здесь пожар!
– Тогда зачем было фонарь требовать? – проворчал граф-кучер.
Свет погас, сменившись совсем уж непроглядным мраком.
– Я имел в виду что-нибудь более созвучное эпохе, – объяснил Христофор. – Мне нужен фонарик, а не прожектор противовоздушной обороны... Впрочем, дайте сюда! Попробуем его во что-нибудь завернуть...
Он обмотал фонарь пледом в четыре слоя, но этого оказалось слишком много, пришлось еще долго подбирать нужную толщину. Наконец, Христофор добился того, чего хотел. Теперь он держал в руках сверток, напоминающий спеленатого младенца со светящейся головой.
Джек внимательно следил за всеми манипуляциями Гонзо, пока работа не была закончена. Тогда он осторожно заметил:
– Вообще-то, там есть регулятор яркости...
Несмотря на всю серьезность обстановки, Ольга не выдержала и прыснула в кулак.
Христофор бросил сверток на сидение.
– Что ж ты... так твоё... сиятельство!
