– Почему он не дается? – пророкотал ифрит, но с места не двинулся и клешни, потянувшиеся было к Христофору, убрал.
– Почему! – передразнил его Гонзо, подбрасывая в руке серебристый баллончик. – Понимать надо! Полиноид – штука запространственная, не каждому он по зубам. Сначала заклинание нужно прочитать! А потом уж пользоваться...
– Ты знаешь заклинание? – спросил ифрит.
– Заклинание-то я знаю... – Христофор с сомнением почесал затылок, – я тебя не знаю. Ты, вообще, кто?
Ифрит самодовольно усмехнулся.
– Я – Амир! Может, слышал? – у него вдруг выросла целая сотня рук, в каждой было зажато какое-нибудь оружие, от вульгарного топора, до реактивного «стингера».
– Как же, как же, – покивал Гонзо с полным равнодушием. – Так вот, Амир. Я отдам тебе полиноид. И заклинание прочитаю. При одном условии: ты доставишь мне Федула. Знаешь такого? Ну вот. Прямая тебе выгода: избавляешься от конкурента и получаешь полиноид. Идет?
На угрюмом лице ифрита промелькнула кривая усмешка. Он развел руками.
– Нету больше Федула. Сгинул.
– Как это сгинул? – не понял Христофор.
– Загнал я его в болото, – ифрит ткнул когтем в сторону котлована, – поглотило его...
– Не может этого быть! – запальчиво возразил Гонзо. Он был по-настоящему удивлен.
– Обзовусь, – заверил его Амир. – Век воли не видать!
– Не могло Федула поглотить! – настаивал Гонзо. – Видно, плохо ты его знаешь. Федул – мужик крутой. Ему это болото – плюнуть и растереть! Захочет – лужу из него сделает, захочет – клумбу. Захочет – вообще зароет!
– Да ни хрена он не сделает! – заорал выведенный из себя ифрит. – Баклан твой Федул! Я сам думал, что он крутой, вроде меня, а он фраер оказался!
– С кем же ты полдня воевал? – ехидно спросил Христофор.
– Не знаю, – угрюмо сказал Амир. – Только это не Федул, точно. Федула я по всему заводу, как зайца гонял, и на моих глазах его поглотило... А дрались мы с кем-то другим. Тот и носу из засады не высовывал, а сколько моих положил, гад!
– Почему же он сюда не пришел?
– А черт его разберет! Он, похоже, не за полиноид бился, а сам за себя. Бросил, слякоть, и Федула, и ребят его, окопался где-то в заводоуправлении и сидит, дрожит за свою шкуру. Ну да ничего. Вот будет у меня полиноид, я с ним еще поговорю!
– М-да, – задумался Гонзо. – Что же мне с тобой делать?..
– Ничего, – сказала Ольга, появляясь в другом конце зала с метлой подмышкой, – нам придется отдать полиноид Амиру. Теперь он – главная сила в городе, а силу мы уважаем.
– Давно бы так, – оскалился ифрит, переводя взгляд с Ольги на Христофора и обратно.
– Хорошо, полиноид твой. – Ольга, оседлав метлу, взлетела к балкончику Гонзо, забрала у него ящик и поставила в трех шагах перед Амиром.
– Погоди, – сказала она заволновавшемуся ифриту, – сначала заклинание...
Повинуясь властным интонациям княжны, тот остался на месте и старался не пропустить ни одного слова из ее заклинаний.
– Слушай меня, существо из другого мира! – говорила Ольга, в упор глядя на полиноид. – К тебе обращается твой хозяин! ...
Христофор отвернулся. От Ольгиных заклинаний ему становилось не по себе. На несколько минут в генераторном зале установилась почти полная тишина. Слышалось лишь бормотание Ольги и алчное сопение ифрита. Христофор стал смотреть на вечернее небо, кусочек которого был виден в пролом. Прямо над трубой зажигались первые звезды. Они складывались в совершенно незнакомое созвездие, по форме напоминающее часовую пружину. Видимо, стремление констраквы преобразовать все вокруг по образу и подобию своего мира распространялось и на вид звездного неба.
Но Христофора сейчас волновало другое.
«Почему не пришел второй? – думал он. – Какую блестящую комбинацию загубил! Как он мог отказаться от полиноида? Или это действительно не Федул? Тогда кто? И как к нему теперь подобраться? Номер первый говорит, что он окопался в заводоуправлении. Но можно ли ему верить, членисторукому?»
Гонзо посмотрел на ифрита. Тот стоял на прежнем месте, и в облике его ничто не изменилось. Страшные клешни все также пощелкивали от нетерпения и с вожделением протягивались к ящику. Ольга выглядела утомленной. Опять у нее что-то не получается, подумал Христофор. Между тем, заклинание подходило к концу. Ольга в последний раз поводила руками над ящиком, поплевала на него и устало кивнула ифриту:
– Все, можешь забирать.
С недоверчивым хихиканьем Амир протянул лапы и осторожно коснулся ящика. Когти его заскребли по дереву. Ифрит радостно загоготал – ящик был настоящий! Стальные клешни вцепились в крышку и с треском оторвали ее вместе с замком и петлями. Но то, что обнаружилось за ней, привело ифрита в ужас. Вместо вожделенного полиноида в ящике находилась незапечатанная бутылка с золотистой этикеткой: «Cognac Napoleon».
При виде этого зловещего сосуда ифрит жалобно вскрикнул и отпрянул было от ящика, но поздно: обе клешни его затянуло в горлышко бутылки.
– Да вы что?! – успел еще выкрикнуть Амир. – Вы на кого за... – но безжалостно смятый всасывающей силой, исчез в бутылке, оставив только слабый дымок над горлышком. Ольга взяла бутылку, небрежно дунула в горлышко, как в ствол револьвера, и заткнула пробкой.
– Ловко, – сказал Христофор, спускаясь с балкона по металлической лестнице. – А я думал, у тебя опять что-то не ладится...
– Ерунда, – махнула бутылкой княжна. – Это было гораздо проще, чем в первый раз. Я кое-что подправила в заклинаниях, потом, он сам ловил каждое слово, будто хотел выучить наизусть.
– Эй! – подал голос граф. – Уже все или как?
– Все. – сказала Ольга. – Можешь выходить.
Держа аннигилятор наготове, Джек Милдэм выбрался из своего укрытия за кожухом генератора.
– А где второй? – спросил он, бдительно озираясь по сторонам.
– Да, в самом деле, – поддержала его княжна. – Где второй? Ты обещал двух, Гонзик!
– Не напирайте, граждане! – ответил Христофор. – Вас много, я одна. Ифриты выдаются по одной штуке в одни руки.
– А если серьезно? – Ольга сурово нахмурила брови, но не выдержала и улыбнулась.
– Ладно, – сказал Христофор. – Будет вам и второй. В порядке живой очереди...
Предание о четвертом ифрите
... Сколь упоителен для ничтожного раба тот миг, когда сиятельные уста властелина земли и небес отдают приказ усладить драгоценные уши преданиями легендарных времен! Слушай же без гнева, о перл творения, и какой бы невероятной ни показалась тебе судьба падишаха Хоросана, помни, что никогда еще эти древние стены не слышали более правдивого рассказа.
