Кости при этом выругался, а я буквально взорвалась:
— Но зачем? Чем ей помешал Кости?
Лицо Кости помрачнело. Испачканный сажей и пеплом, он сейчас
выглядел очень угрожающе.
— Я думаю, пора все ей объяснить, грандсир.
— Все завидуют моему дару предвидения, — с горечью
заговорил Менчерес. — Вам не понять, как тошно, когда бесконечно спрашивают,
почему я не увидел предстоящего землетрясения или цунами, или извержения
вулкана или другого бедствия затрагивающего судьбы тех, кто меня окружает. Я не
знаю, почему одни видения являются передо мной с кристальной ясностью, другие
словно подернуты пеленой, а третьи вовсе исчезают из поля зрения. Я могу
предупреждать о том, в чем уверен, а потом видеть, что мои слова
проигнорированы.
Я изумленно моргнула. Ледяная оболочка Менчереса треснула, и
он выглядел так, словно хотел разбить кулаком ветровое стекло. Тик-Ток искоса
взглянул на своего соседа, явно прикидывая, не пора ли остановить машину.
— В том, что произошло сегодня, тебя никто не
винит, — спокойно сказал Кости. — Но ты не ответил на мой вопрос.
Точно не ответил, зато напустил тумана. Я с трудом могла
вспомнить, о чем шла речь. Да, зачем этой старой суке потребовалось убивать
Кости? Расслабляться еще рано, Кэт!
— Много лет назад я предупредил Патру, что может
случиться, если она не свернет с выбранной дорожки. — Менчерес говорил
лихо, и мне пришлось напрягать слух. — Несколько веков назад у меня было
видение: вампир женится на женщине, которая не является ни человеком, ни
вампиром, ни вурдалаком, а потом в его руке появляется кинжал, убивший Патру.
Теперь ты понимаешь, Кости… Как столько выяснилось, что Кэт — полукровка и вы
связали себя узами брака, Патра поверила в мое предсказание. Избежать судьбы
она может лишь одним способом — уничтожив тебя.
— Ах ты, мерзавец! — яростно зарычала я. — Ты
зная, что Патра бросит все силы на уничтожение Кости, но не предупредил его. Ты
ничего не сделал!
— Котенок, оскорбления не помогут, — сказал Кости,
но по его тону можно было сказать, что он доволен. — Мы должны сплотиться,
иначе выполним то, что задумала Патра, за нее.
Его слова разогнали красную ленту в моем мозгу, который
призывал убить сидевшего на переднем сиденье вампира.
Менчерес покачал головой:
— После ссоры с Джэном мои люди постоянно следили за
Кости. Кроме случаев, когда вы оба участвовали в операциях дяди Кэт. Более
того, я… я надеялся, что Патра, убедившись в моей правоте, обратит свой гнев на
меня. Но после покушения я понял свою ошибку и вскоре предложил Кости заключить
союз. Без этого, как ты понимаешь, у вас не было ни одного шанса выжить.
Железный аргумент!
— Ты прав, — твердо заявил Кости. — После
того, что случилось с моей женой, я убью Патру, как бы ты ни просил меня об
обратном.
— А почему он должен о ней заботиться?! — нетерпеливо
воскликнула я. — Как мне показалось, эта дама не против уничтожить и его
самого. Разве она не превратила его дом в яму для барбекю, зная, что вы оба
находитесь внутри? Кстати, могущественный грандсир, почему ты ею не займешься?
Неужели не в силах справиться с ней в одиночку?
Менчерес прикрыл глазам и вместо него мне ответил Кости:
— Ты должна знать о Патре кое-что еще. Став вампиром,
она выбрала себе имя матери, одной из самых известных правительниц Египта,
немного сократив его. Патра приходится дочерью Клеопатре и… женой Менчересу.
Поэтому он отказывается ее убивать.
12
Бар «У Маркуса» был популярен у садомазохистов; обычные люди
сюда почти не заглядывали. Чтобы соответствовать царившей атмосфере
вседозволенности, я появилась в сопровождении Тэйта и Дэйва. Кости находился
где-то поблизости, но я его не видела. Маскировка и без него доставляла массу
хлопот.
Мы пришли не ради запретных игр. Даже после объявления войны
между очень могущественными неумершими я не могла отказаться от работы.
Потерпев фиаско с Белиндой, Дон не нашел новую наживку. А из этого бара,
согласно донесениям, стали пропадать люди. Так что мне пришлось вернуться на
прежнюю роль. Даже дочь Клеопатры, которой стукнуло две тысячи лет, не могла
повлиять на мою решимость.
Мысль, что люди, память о которых сохранилась на века или
даже на тысячелетия после смерти, производили сильное впечатление и на
современников, не укладывалась в моей голове. По-моему, неудивительно, что
некоторые исторические знаменитости или их отпрыски вроде Патры впоследствии
переродились в вампиров и вурдалаков. Но Менчерес не только превратил Патру в
вампира — спустя несколько лет он женился на ней. Учитывая обычаи неумерших,
союз был заключен с удивительной поспешностью. И что еще хуже, Менчерес
отказывался убить свою жену, хотя не жил с ней. Зато у нее на этот счет,
видимо, не имелось никаких сомнений.
Чтобы не выделяться среди завсегдатаев бара, мне пришлось
потрудиться над своим обликом. В волосах появились широкие черные пряди, а при
взгляде на костюм можно было подумать, что я одновременно снимаюсь в «Последнем
танго в Париже» и в «Американских мотоциклах». Спереди мое тело прикрывали два
кружка из черной кожи, которые скреплялись на груди тонкими серебряными
цепочками. Черные кожаные шорты доходили до половины ягодиц, а с талии,
имитируя юбку, свисало множество цепей. Черные чулки доходили до бедер и
заканчивались кожаными подвязками с серебряными шипами. Завершали наряд кожаные
туфли на высоких серебряных шпильках. Ими вполне можно было проткнуть кого-нибудь
насквозь. Обилие черной туши вокруг глаз придавало мне сходство с енотом. А на
пересчет всех браслетов и цепочек на руках могла уйти добрая половина вечера.
Дэйв и Тэйт оделись не менее живописно: сплошная черная
кожа, цепи и хлысты. Похоже, на базе Дона имелись наряды на все случаи жизни.
При входе нас проверили на наличие оружия; цепи — не в счет.
Кроме того, никто не обратил внимания на мои туфли. Самый эффективный способ
припрятать оружие — поместить его на самое видное место. Никто ничего не
заподозрил, и нашу троицу пропустили в зал. Пора начинать оргию!
Мы остановились, чтобы осмотреться. Даже я, повидавшая
немало подобных заведений, изумленно моргнула. Люди водили своих партнеров,
держа их за ошейники, словно псов. У каждого второго имелся хлыст. Я
почувствовала себя здесь почти не к месту. Прямо перед нами разгорелся семейный
конфликт: мужчина так сильно ударил по лицу свою спутницу, что у нее на губах
выступила кровь. Инстинктивное желание помочь улетучилось, когда женщина
застонала от удовольствия и просила приласкать еще раз.
А чего я ожидала? Садомазохистов трудно назвать белыми и
пушистыми.
Взглянув на танцевальную площадку, я едва себя не выдала.
Наносимые время от времени удары можно было не считать, это почти норма. Но
некоторые люди и их неумершие партнеры умудрялись вкладывать в понятие грязные
танцы совершенно новое значение.
