Наверху все сильнее разгоралась драка. Обитатели отеля по
какой-то причине впадали в непреодолимую панику. Не может быть, чтобы один вид
призраков привел их в такой ужас. Да, конечно, внешность у них пугающая, но
ведь они ворвались не на детскую площадку. Это логово мастера-вампира,
родившегося еще до того, как Иисус ступил на землю. Не думаю, чтобы Патру было
так легко напугать.
— Как-то слишком легко, — прошептал Джэн, словно
отвечая на мои мысли.
Влад саркастически усмехнулся:
— Нельзя недооценивать способность Патры к эффектным
выходам под занавес.
— Будьте настороже, — предостерег Кости. —
Что бы это ни было, главные события происходят наверху. Пора и нам принять
участие в потехе.
Навстречу нам выбежали еще две группы вампиров. Все они
мчались вниз, словно вырвались из ада. Стало ясно: наверху не просто драка, а
настоящая бойня. Чем выше мы поднимались, тем более ожесточенным казалось
смятение, охватившее обитателей отеля. Наконец мы поднялись на этаж, где шум
был самым громким, и, ориентируясь на жуткие вопли, подошли к одной из комнат.
У дверей не было ни одного охранника, и она оказалась
незапертой. Влад из предосторожности запустил внутрь огненный шар, но мог бы
этого не делать. Мы беспрепятственно вошли. Оказавшись внутри, я буквально
оцепенела.
Патра, далеко не такая элегантная и величественная, какой я
ее помнила, каталась по полу. Из глаз, ушей, рта, из всех пор кожи у нее текла
кровь. А вокруг — господи! — и внутри нее клубились призраки. Они обвивали
ее тело серыми змеями, хлестали, душили, проникали в тело и выходили с обратной
стороны, и повторяли это снова и снова. Она кричала не переставая и звала на
помощь на нескольких языках.
На наших глазах обезумевший от страха вампир, которому на
вид было не больше пятнадцати лет на момент обращения, отлетел в сторону от
Патры, лишившись обеих рук. Ближайший призрак — кажется, это был Зеро — нырнул
ему в грудь и целиком погрузился в тело. Вампир вскрикнул, потом раздался
хлопок, и он разлетелся на куски. Голова, ноги, торс рассыпались в разные
стороны. Из останков появился призрак, на мгновение завис в воздухе, а потом
снова ринулся к Патре, где смешался с остальными сероватыми фигурами.
Вокруг нас повсюду валялись тела погибших охранников. Их было
несколько десятков, и все выглядели так, как будто их тоже взорвали изнутри.
Части тел, обрывки одежды, оружие были разбросаны, по всему полу. Ужасные тени,
учинившие кровавую бойню, не обращали на нас никакого внимания и продолжали
безжалостно терзать Патру.
Она извивалась от боли, и каждый раз, когда призраки
проникали в ее тело и вылетали наружу, на ее коже вздувались огромные волдыри.
Я не сомневалась, что все ее внутренности уже были перемолоты, словно в
мясорубке. Глядя на убитых стражников, я поняла, что призраки могли покончить с
Патрой, если бы этого хотели. Но она была еще жива. Значит, их отмщение имело
целью нечто более страшное, чем просто смерть! Кости поднял руку:
— Всем отойти назад! — приказал он и взялся за
кинжал.
Я в отчаянии оглянулась на расчлененных охранников.
— Если ты к ней подойдешь, призраки разорвут тебя в
клочья!
Он погладил меня по щеке:
— Только не меня. Разве ты не понимаешь? Менчерес знал,
чем все закончится. Он это видел. Именно поэтому он поделился со мной своей
силой. Она до сих пор соединяет нас, так что я — единственное существо, которое
они не осмелятся тронуть. Я чувствую их… Они не могут причинить вред Менчересу,
а следовательно, и мне.
Он опустил руку и шагнул к Патре. Не думаю, что бы она
ощутила его приближение. Она вообще ничего не видела, не слышала, хотя глаза
оставались открытыми. Кровь по-прежнему стекала по ее телу, и Патра была
окружена безжалостными, ненасытными останками тех, кто прошлой ночью пал
жертвой ее заклинания.
Как только Кости подошел к ней футов на десять, один из
призраков скользнул ему навстречу. Я тоже шагнула вперед, но окрик Кости,
словно удар хлыста, заставил меня остановиться.
— Назад!
И остановилась не только я. Серый призрак, в котором я с
болью узнала Тик-Тока, вернее то, во что он превратился, тоже застыл на месте.
Тень висела над полом и дрожала, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на
новую жертву.
Кости продолжал идти. Я невольно сжала рукоятки кинжалов и
тут же бессильно опустила руки: против разъяренных призраков мое оружие ничем
не поможет! Другие призраки постепенно перестали терзать Патру и уставились на
Кости. Он поднял руку, останавливая их, как минуту назад остановил нас:
— Назад!
Кости отчетливо произнес это слово, и в каждом звуке я
ощущала нарастающую силу. Призраки подчинились, и с каждым шагом Кости
отступали назад. Вскоре все они покинули Патру, но в угрожающих позах
оставались поблизости от того места, где она лежала.
Через несколько секунд Патра перестала извиваться от боли, и
бесчисленные раны на ее теле начали затягиваться. Ее глаза — прекрасные
темно-карие глаза, — прояснились от ужаса, а потом изумленно расширились,
когда она поняла, кто перед ней стоит.
— Ты мертв! — воскликнула Патра, словно эти слова
могли осуществить ее желание.
Она стала отползать от Кости, но остановилась, заметив, что
еще немного, и она окажется среди безмолвно поджидавших призраков. Патра
оглянулась в поисках помощи.
— Нет, милая, — с мрачным спокойствием ответил
Кости, — это ты мертва.
Взгляд Патры скользнул по телам ее павших охранников; по
всем нам, стоявшим у двери с оружием, наготове, по призракам, образовавшим
непреодолимый барьер позади нее, и лицо исказилось осознанием близкой смерти.
Если уж кто и попал в ловушку, так это она. Патра все поняла, запрокинула
голову и испустила яростный вопль.
— Будь проклят, Менчерес! Неужели в тебе нет ни капли
милосердия?
Удивительное нахальство. Она в самом деле ожидала, что
Менчерес вмешается, чтобы ее спасти? Даже зная, что она снова попытается его
убить при первой возможности?
Кости, поймал ее, когда Патра попыталась ускользнуть. Она
дернулась назад, попробовала выбиты из его рук кинжал… И в этот момент из-за
спины Заступа показался Менчерес.
На долю секунды Патра замерла. Ее взгляд — умаляющий,
отчаянный — встретился со взглядом Менчереса. По его лицу текли розовые слезы.
Я напряглась, гадая, не придется ли набрасываться на него всем вместе, чтобы не
позволить помешать Кости, но он лишь опустил голову и прошептал:
— Прости меня.
Кости резким движением вонзил кинжал глубоко в грудь Патры и
повернул лезвие. Она все так же не сводила глаз с Менчереса, и на лице застыло
выражение мучительного изумления. Потом, неизбежная, как само время, смерть
заострила ее черты. Кожа утратила медовый блеск, и как только Кости выпустил
тело из рук, Патра начала усыхать.
