«В тридцатую годовщину первой находки свитков мир вправе спросить ученых, ответственных за публикацию кумранских свитков, что же они намерены сделать для выправления крайне прискорбной ситуации. Ибо, если не принять срочных и радикальных мер, величайшее в истории открытие ценнейших древнееврейских и арамейских рукописей вполне может превратиться par exellence
[29]
в крупнейший академический скандал двадцатого века».
Верная своей практике, международная группа не обратила на это никакого внимания. Почти десять лет спустя, в 1985 г., доктор Вермес вновь призвал ее членов дать отчет в своих действиях, на этот раз – на страницах «Times Literary Supplement»:
«Восемь лет назад я охарактеризовал тогдашнее положение дел как „крайне прискорбную ситуацию“ и предостерег, что, „если не принять срочных и радикальных мер, величайшее в истории открытие ценнейших древнееврейских и арамейских рукописей вполне может превратиться в крупнейший академический скандал двадцатого века“. К сожалению, этого не произошло, и нынешний главный редактор фрагментов – человек, который отвергает любую критику в отношении задержек с публикацией как несправедливую и неубедительную».
В той же статье доктор Вермес в самых лестных тонах отзывается о Йигаэле Йадине, ныне уже покойном, за ту расторопность, с которой он сумел обеспечить публикации кумранских материалов, находившихся у него: «Это является напоминанием и укором для всех нас, особенно для тех, кто встречает в штыки любую критику своей привилегированной синекуры, где они попусту тратят время».
В своем стремлении уклониться от неблагодарного противостояния доктор Вермес отказался развивать эту тему далее. Международная группа, как и прежде, предпочла не обращать внимания на критику, не говоря уж о том, чтобы отвечать на нее. Для доктора Вермеса сложившаяся ситуация была особенно печальной. Дело в том, что он – признанный авторитет в этой области. Он опубликовал ряд переводов свитков, которые все же нашли дорогу к широкой публике, например, благодаря содействию израильтян. Вермес, вне всякого сомнения, столь же компетентен в работе над неопубликованными кумранскими материалами, как и любой из членов международной группы, и, пожалуй, имеет куда более высокую квалификацию, чем большинство из них. Однако на всем протяжении его выдающейся научной деятельности ему упорно отказывали в получении доступа к свиткам. Ему даже не было позволено увидеть их.
Тем временем ценнейшие материалы по-прежнему окружены покровом тайны. Мы на собственном опыте могли убедиться в этом, столкнувшись с тем, что важнейшие материалы если и не исчезают окончательно, то, во всяком случае, не становятся достоянием публики. Так, например, в ноябре 1989 г. Майкл Бейджент посетил Иерусалим и встретился с членами нынешнего состава международной группы. Одним из них был отец Эмиль Пюэш, молодой «коронованный князь» Библейской школы, который «унаследовал» массу фрагментов свитков, прежде находившихся в распоряжении отца Жана Старки. В их числе были и материалы, обозначенные как «не поддающиеся идентификации». В личной беседе отец Пюэш упомянул о трех важнейших открытиях:
1. Он недавно открыл целый ряд новых случаев переклички между свитками и Нагорной проповедью, в том числе – неизвестные и весьма важные упоминания о «нищих [духом]».
[30]
2. В так называемом послании апостола Варнавы, апокрифическом раннехристианском тексте, датируемом началом II в. н.э., Пюэш обнаружил цитату неустановленной атрибуции, которую было принято считать принадлежащей «неизвестному пророку». Как оказалось, эта цитата восходит непосредственно к свиткам Мертвого моря, что дает основание утверждать, что автором послания Варнавы был член Кумранской общины или, во всяком случае, человек, хорошо знакомый с ее учением. А это – неопровержимое свидетельство прямой связи между кумранской и раннехристианской традицией.
3. В писаниях Иустина-философа, христианского автора II в., Пюэш обнаружил другую цитату, заимствованную непосредственно из кумранских свитков.
«Мы ничего не скрываем, – с непоколебимым упорством настаивал Пюэш. – Мы непременно опубликуем все». Однако, насколько нам известно, до сих пор не было опубликовано никаких материалов об открытиях, упоминавшихся отцом Пюэшем в беседе, и пока что вероятность подобных публикаций не слишком велика. С другой стороны, подобную беседу можно считать сознательной «утечкой информации», позволяющей судить о том, какого рода материалы столь упорно скрывают от публики. Подобная «утечка» имела место в 1990 г. на страницах «Віbliсаl Archaeology Review» и принадлежала перу неназванного ученого, убеждения которого явно мешали ему. Она представляла собой фрагмент одного из кумранских текстов, весьма напоминавший одно место из Евангелия от Луки. Рассказывая об обстоятельствах рождения Иисуса, Лука (Лк. 1, 32–35)
[31]
говорит о ребенке, который «наречется Сыном Всевышнего» и «Сыном Божиим». Кумранский фрагмент из пещеры 4 также говорит о пришествии праведника, который «по имени своему… наречется Сыном Божиим, а они будут называть его Сыном Всевышнего».
[32]
Это, как подчеркивается в сообщении «Віbliсаl Archaeology Review», поистине выдающееся открытие, поскольку «формула „Сын Божий“ впервые обнаружена в палестинских текстах за пределами корпуса Библии». Каковы бы ни были обстоятельства, способствовавшие публикации этого фрагмента, он восходит к корпусу материалов, которые до сих пор контролировал и ревниво скрывал «неуловимый» отец Милик.
4. Вопреки «консенсусу»
Эдмунд Вильсон, Джон Аллегро и Геза Вермес в один голос упрекали международную группу за секретность, стремление откладывать и затягивать публикацию кумранских материалов и установление своего рода научной монополии на изучение свитков Мертвого моря. Вильсон и Аллегро бросили вызов корпоративным попыткам членов группы отделить Кумранскую общину от так называемого «раннего христианства». Впрочем, в других вопросах все трое ученых соглашались с общепринятой трактовкой – пресловутым консенсусом, предложенным международной группой. Так, например, они приняли согласованную группой датировку времени создания свитков Мертвого моря и согласились считать их авторов дохристианами. Они приняли также мнение группы о том, что члены Кумранской общины были ессеями. И, кроме того, согласились, что предполагаемые ессеи из Кумрана были сектантами традиционного типа, описанного Плинием, Филоном и Иосифом: аскетами, замкнутыми, миролюбиво настроенными, пребывающими в стороне от главного русла общественной, политической и религиозной мысли. Если христианство действительно было каким-то образом связано с обитателями Кумранской общины, значит, оно далеко не столь уникально, как это ранее считалось. Оно могло возникнуть на основе учения Кумранской общины, точно так же, как оно развилось из «обычного» ветхозаветного иудаизма. Кроме этого, не было никаких существенных причин менять его сложившийся образ и представления о нем.
