На конференции были приняты две резолюции: первая из них указывала на необходимость незамедлительного факсимильного издания всех кумранских материалов, не опубликованных до сего дня, что должно было стать «первым шагом на пути открытия доступа к свиткам всем ученым независимо от их взглядов и убеждений»; вторая предусматривала создание банка данных по новейшей методике радиоуглеродного анализа для всех известных манускриптов, чтобы осуществить датировку всех не датированных прежде текстов и рукописей, будь то папирусы, пергаментные свитки, кодексы и любые другие материалы.
Естественно, что ни одна из резолюций, принятых в Могилянах или в Лонг-Бич, не являлась обязательной ни для кого. Однако они имели большой вес и в академических кругах, и в средствах массовой информации. Международная группа неожиданно для себя оказалась в положении обороняющейся стороны; более того, она начала постепенно сдавать свои позиции. Так, например, когда разгорелись ученые битвы, Милик без лишнего шума передал один из текстов (тот самый, о возможности ознакомиться с которым просили Эйзенман и Дэвис в своем письме к Страгнеллу) профессору Йозефу Баум-гартену из Еврейского колледжа в Балтиморе. Однако Баумгартен, который к этому времени успел стать членом международной группы, решительно отказался позволить ознакомиться с текстом кому-либо еще. Страгнелл же, который, будучи главой группы, был ответственным за любые перемещения материалов, не проинформировал об этом Эйзенмана и Дэвиса. Однако тот факт, что Милик вообще передал свой материал кому бы то ни было, отражал определенный прогресс, показывая, что Милик сдался под нажимом и счел возможным уступить часть своих «владений» и, следовательно, часть ответственности за них.
Еще более многообещающим актом стала передача Миликом второго текста профессору Джеймсу Ван дер Камму из университета штата Северная Каролина. Ван дер Камм вопреки традиции, сложившейся в международной группе, разрешил доступ к свиткам другим ученым. «Я готов показать фотографии [свитков] всякому, кто пожелает ознакомиться с ними», – заявил он. Не удивительно, что Милик назвал действия Ван дер Камма безответственными. После этого Ван дер Камм отказался от своего обещания.
Важную роль в кампании за получение свободного доступа к свиткам Мертвого моря сыграл, как мы уже говорили, журнал Гершеля Шанка «Biblical Archaeology Review» (сокращенно BAR). Именно BAR начал широкую кампанию в средствах массовой информации, опубликовав в 1985 г. длинную и во многом скандальную статью о постоянных задержках с публикацией кумранских материалов. И когда Эйзенман получил копию компьютерной распечатки списка всех фрагментов, находящихся в распоряжении международной группы, он немедленно предоставил этот документ BAR. Тем самым он дал BAR грозное оружие. В свою очередь, BAR горел желанием вынести эту информацию на широкий форум общественности.
Как мы уже отмечали, нападки BAR, по крайней мере частично, были направлены на правительство Израиля, которое редакция объявила столь же виновным в бесконечных задержках, как саму международную группу. Эйзенман осторожно дистанцировался от позиции BAR по этому вопросу. По его мнению, обращать нападки на правительство Израиля означает отвлекать внимание от существа проблемы – укрывательства информации.
Несмотря на первоначальную неточность, вклад BAR в актуализацию этой проблемы был поистине громадным. Начиная с весны 1989 г. в журнал хлынула лавина статей, посвященных задержкам и недочетам в исследованиях кумранских материалов. Принципиальная позиция BAR сводилась к тому, что «в конце концов свитки Мертвого моря являются достоянием всего человечества». А вот отзыв о международной группе: «Группа редакторов стала сегодня скорее препятствием для публикации, чем источником информации». BAR нанес очень немного ударов, достигших цели, и часто подходил к самой грани дозволенного для печати. И хотя Эйзенман не разделял желания BAR нападать на правительство Израиля, можно не сомневаться, что подобные нападки помогли достичь хотя бы некоторых результатов.
Так, например, израильские власти были вынуждены принять меры, чтобы подтвердить свое право собственности на неопубликованные материалы кумранских находок. В апреле 1989 г. совет по археологии Израиля образовал Комитет по наблюдению за свитками, задачей которого было контролировать все публикации кумранских текстов и следить за тем, чтобы все члены международной группы реально занимались своими прямыми обязанностями. Вначале создание этого комитета было чем-то вроде косметической операции, целью которой было создать впечатление, будто ведется какая-то конструктивная работа. На деле же, по мере того как международная группа продолжала сдавать позиции, комитет приобретал все больше и больше реальных полномочий.
Как мы уже говорили, составленный отцом Бенуа график, в соответствии с которым все кумранские материалы должны были быть опубликованы к 1993 г., был заменен новым, разработанным Страгнеллом и (теоретически последним) более реалистичным графиком, крайний срок завершения которого переносился на 1996 г. Эйзенман был настроен весьма скептически в отношении планов группы. BAR высказывался более резко. Намеченный график, утверждал журнал, это обман и мошенничество. К тому же BAR обращал внимание, что график не принят; в техническом отношении он не являлся обязательным ни для кого. Более того, он не предусматривал никаких мер по наблюдению за тем, выполняет ли международная группа свои прямые обязанности. Что же будет, вопрошал BAR, обращаясь к правительству Израиля, если намеченные сроки вновь не будут соблюдены?
Департамент древностей прямо не ответил на брошенный ему вызов, но 1 июля 1989 г. в интервью «Los Angeles Times» директор департамента, уже знакомый нам Амир Дрори, сделал заявление, которое можно воспринимать как недвусмысленную угрозу: «Мы впервые располагаем планом, и если кто-то не уложится в указанные в нем сроки, мы сочтем себя вправе передать работу другим ученым». Впрочем, Страгнелл в интервью с корреспондентом «International Herald Tribune» дал ясно понять, что он не воспринимает подобные угрозы всерьез. «Мы работаем не на железной дороге», – заявил он. А в интервью телеканалу Эйби-си он высказался еще более определенно: «Если мы не уложимся в график и опоздаем на один-два года, меня это ничуть не беспокоит». Милик тем временем, как пишет «Time Magazine», оставался по-прежнему «неуловимым»; тем не менее журнал успел взять у него интервью, где приводится высокомерное высказывание преподобного отца: «Мир увидит манускрипты после того, как я завершу все подготовительные работы».
Справедливо не довольствуясь этим, BAR продолжил свою кампанию. В интервью телеканалу Эй-би-си Страгнелл с несколько неуклюжим юмором и с трудом сдерживаясь, сетовал на недавние нападки, которым подверглись он сам и его коллеги. «Мне кажется, мы порядком набрались блох, – заметил он, – от тех, кто пытался досадить нам». BAR немедленно отреагировал на это, опубликовав фотографию, на которой был запечатлен профессор Страгнелл в окружении «именитых блох». Помимо Эйзенмана и Дэвиса, в числе «именитых блох» оказались профессора Джозеф Фицмайер из Католического университета, Дэвид Ноэл Фридман из Мичиганского университета, Дитер Георги из Чикагского университета, 3. Капера из Кракова, Филип Кинг из Бостон-колледжа, Т. Гастер и Мортон Смит из Колумбийского университета и Геза Вермес из Оксфордского университета. BAR пригласил сфотографироваться всех прочих ученых-библеистов, которые согласились быть публично названными «блохами». Ответом на это приглашение стала лавина писем, в том числе и от профессора Якоба Нойснера из Института перспективных исследований Принстонского универстета, автора целого ряда заметных работ об истоках иудаизма и возникновении христианства. Говоря о научной деятельности международной группы, профессор Нойснер охарактеризовал историю со свитками Мертвого моря как «монументальный крах», который, по его мнению, был вызван «надменностью и самонадеянностью».
