Как бы то ни было, этот денежный вопрос, очень странный, конечно, в конце концов является второстепенным по отношению к нашим последующим открытиям, и его основной интерес для нас был тем, что он привлек наше внимание и заставил начать это расследование.
* * *
Может ли гипотеза о потомстве Иисуса, дошедшая до нас, считаться точной до малейших деталей? Да, отказываясь занять в этом деле категорическую позицию и допуская даже, что некоторые пункты могут показаться спорными, мы абсолютно уверены, что в общих чертах она соответствует истине. Конечно, может быть, продвигаясь вперед, мы неверно истолковали тот или иной элемент этого расследования на уровне изученных документов или отдельного исторического факта, но главное не в этом. Прежде всего, мы считаем, что оно состоит в нашей собственной оценке, теперь окончательной, тайны Ренн-ле-Шато. Но эта незначительная, как мы говорили в начале нашей работы, тайна в действительности является выражением попытки восстановить меровингскую династию на французском троне, а, может быть даже, на тронах Европы; а попытка такого масштаба под прикрытием влиятельных личностей оправдывается происхождением меровингской династии, ведущей свой род прямо от Иисуса.
В этих обстоятельствах большое число аномалий и загадок, появившихся в ходе наших поисков, находит логичный ответ. Таким образом, например, объясняется название работы Николая Фламеля «Священная книга еврея Авраама, Принца, Священника, Левита, Астролога и Философа из иудейского племени, которое вследствие гнева Божия было рассеяно среди галлов»; символ Рене Анжуйского, обещающей тому, кто выпьет из нее вино залпом, увидеть одновременно Бога и Магдалину; «Химическое венчание» Андреа, где рассказывается о таинственном ребенке королевской крови, лишенном всего состояния мусульманами, который находился в лодке, севшей на мель у пустынного берега; загадка Никола Пуссена, или еще одна большая «ТАЙНА» Винсента де Поля между 1605 и 1607 годами. По поводу его путешествия в Баварию, а потом тайна Общества Святой Евхаристии…
Таким же образом нам открываются многочисленные аспекты Истории, остававшиеся до сих пор в тени, по поводу которых мы остерегались высказываться определенно, такими маловероятными они нам казались, а теперь мы в состоянии их правильно истолковать. Вот некоторые из них, наиболее значительные: Людовик XI, видящий в Магдалеянке начало французского королевского рода — верование явно абсурдное даже в XV веке; венец Карла Великого, кусочек которого, носящий надпись «Rex Salomon», находится сегодня среди сокровищ Габсбургов; «Протоколы Сионских Мудрецов», предсказывающие появление нового царя «из рода Давидова»…
Наконец, что касается Лотарингского креста: в силу каких причин, не очень определенных, он становится во время второй мировой войны символом «Свободной Франции», возглавляемой генералом де Голлем? Почему этот крест, герб Рене Анжуйского, был до такой степени ассимилирован с Францией, тогда как Лотарингия, бывшая долгое время независимым герцогством и бывшей землей Империи, не являлась никогда центром страны?
Ответ, как мы считаем, написан между строк: безусловно, в силу значительной роли, которую сыграла Сионская Община в Сопротивлении, и в силу тесных отношений генерала де Голля с некоторыми членами Общины, например, с Пьером Плантаром. Впрочем, надо отметить, что еще за тридцать лет до этого Шарль Пеги, близкий друг Мориса Барреса, автора «Вдохновенного холма», уже посвятил следующие строки этому кресту незадолго до своей смерти в 1914 году в битве на Марне:
Армия Иисуса — это крест Лотарингии,
И кровь, текущая в жилах,
И благодатный источник, и светлый родник;
Армия Сатаны — это крест Лотарингии,
И это те же самые жилы,
И та же кровь, и мутный родник …
В заключение напомним, что в конце XVII века отец Винсент, философ из Нанси, опубликовал в Лотарингии работу, посвященную Сиону, а затем следующую — «Правдивая история святого Сигиберта», увеличенный рассказ из жизни Дагоберта II
[132]
. Что же за фраза была взята эпиграфом второго тома, помещенная на титульном листе? Это была фраза из четвертого Евангелия:
«Он среди вас, а вы не узнаете Его».
* * *
Сами мы, авторы настоящей работы, задолго до начала нашего расследования были агностиками, то есть — ни за Христа, ни против Христа. Естественно, мы менее были заинтересованы богословским или догматическим содержанием религий, нежели силой их сияния и некоторой долей достоверности, присущей многим из них. В этом смысле всякая вера для нас была достойна уважения, но ни одна не обладала монополией на истинность.
Поэтому к личности Иисуса мы приблизились со всей возможной осторожностью, не имея никакого желания доказать или опровергнуть что-либо, и никакие предрассудки не повлияли на такой подход. Историческая объективность стала нашим единственным правилом, единственно достойной нашего интереса, и, таким образом, в наших выводах мы не поставили под вопрос никакие из наших личных убеждений, не изменили в чем бы то ни было нашу систему ценностей. Короче говоря, мы ничего не выиграли и не потеряли ни в какой области.
Но что стало бы с другими? С миллионами людей в этом мире, для которых Иисус всегда был сыном Божьим, Спасителем и Искупителем вины человечества? Какую угрозу представил бы для их веры этот исторический Иисус, этот царь-священник, рожденный нашими поисками? В какой степени мы нарушим, перевернем те понятия, которые для стольких верующих представляют основу, бесценный фундамент их прикосновения к святому?
Ведь эти выводы, мы это прекрасно сознаем, противоречат некоторым главным догмам современного христианства, и против них не преминут подняться большие ереси, если не святотатства, а также и против способа, которым мы нарушили незыблемый порядок.
Однако, мы не считаем, что каким-либо образом нарушили святость Иисуса или принизили его в глазах многочисленных верующих, его почитающих; если мы лично в принципе не принимаем его божественность, то ни один из наших выводов не представляется препятствием этому убеждению. Просто мы думаем, что в случае с Иисусом понятие божественности не является несовместимым с тем, что он имел жену и детей, и что нет никаких причин для того, чтобы считать его бесполым существом. Действительно, даже если он и мог быть сыном Божьим, ничто не запрещало ему жениться и создать семью.
Вся христианская теология основана на принципе воплощения Иисусом Бога на земле. Бога, полного сострадания к людям, к своим же созданиям, принявшего человеческий облик и ставшего человеком среди людей; Бога, проводящего личный эксперимент в человеческих условиях и познающего, как и его создания, страдание, одиночество, горечь и отчаяние; Бога, противостоящего, как и тот, кого он создал, земным порокам, а потом и смерти; Бога, покидающего свое далекое царство, чтобы стать человеком в самом глубоком, самом полном смысле этого слова, разделяющего каждодневную судьбу человека и познающего его, как никогда еще в Ветхом Завете ему не было дано его понять; наконец. Бога, искупающего и оправдывающего человеческую природу, пострадав через нее и придя к смерти…
