В декабре 1945 года один египетский крестьянин, копая землю неподалеку от деревни Наг-Хаммади, что в Верхнем Египте, наткнулся на кувшин из красной глины, в котором лежали тринадцать пергаментных свитков, завернутые в кожу. Не подозревая о важности своего открытия, он сам и его семья использовали большую часть документов на домашние нужды, и это продолжалось до тех пор, пока, благодаря счастливому случаю, об их существовании не прослышали эксперты. Один из найденных текстов был продан за пределами Египта, противозаконно в чисто меркантильных целях; часть из них была приобретена фирмой «С. Дж. Юнд Фундейшн», и среди них находилось знаменитое Евангелие от Фомы.
В 1952 году египетское правительство национализировало остаток коллекции Наг-Хаммади, и, девять лет спустя, в 1961, под эгидой ассамблеи международных экспертов были осуществлены перепись и перевод всех рукописей. В 1972 году было закончено первое фотографическое издание первого тома, а в 1977, наконец, появился первый английский перевод всей коллекции документов.
Состоит она из небольшого количества библейских текстов; каждый «кодекс» заключает в себе множество трактатов ярко выраженного гностического характера, датирующихся, кажется, концом IV или началом V века. Это копии, оригиналы которых восходят к очень древней эпохе, ибо некоторые из них, Евангелие от Фомы, Евангелие Истины и Евангелие Египтян, упоминались еще первыми отцами Церкви — Климентом Александрийским, Иренеем Лионским и Оригеном. Может быть даже, как считает кое-кто, большая их часть была составлена до 150 года, по крайней мере, один из текстов кажется более древним чем Четвероевангелие Нового Завета.
Рукописи Наг-Хаммади составляют очень представительный ансамбль из всей первой христианской литературы, и в этом смысле они находятся в более выгодном положении, чем Евангелия. Написанные для египетской публики, они не были объектом переделок и не подвергались никаким изменениям. Прежде всего, они основываются на свидетельствах из первых рук, на рассказах, собранных евреями, бежавшими из Святой Земли и, вследствие этого, могущими иметь счастье знать Иисуса лично. Гарантирующие таким образом верность изложения конкретных исторических фактов, которую, со своей стороны, не могли предложить Евангелия, они, на наш взгляд, придают подлинность самым серьезным событиям.
Следовательно, нет ничего удивительного в том, что эти рукописи, не подходящие «под догмы новой религии, определенные Римом, подняли яростную вражду в рядах „адептов миссии“. Одна из них, например, не помеченная никакой датой, „Парафраз Сета“, констатирует те самые доводы, которые использовал еретик Василид, заявлявший, что Иисус избежал смерти на кресте, благодаря ловкой подмене.
„Я умер только с виду, —
говорит в этом тексте здравствующий Иисус, —
это другой был на моем месте и выпил желчь и уксус. Они побили меня тростником, но крест на своих плечах нес другой, Симон. На другого надели терновый венец… А я лишь улыбался их неведению“.
В текстах Наг-Хаммади в ярком свете предстают и другие уточняющие детали, не существующие в официальных Евангелиях; таковы некоторые признаки разногласия между Петром и Магдалеянкой, будущее проявление раскола между „адептами миссии“ и защитниками потомства Иисуса: „Сестра моя, — действительно читаем мы в Евангелии от Марии, — мы знаем, что Спаситель любил тебя больше, чем других женщин. Передай нам его слова, которые ты помнишь, которые ты слышала и которых мы не знаем“. Но дальше ученик вопрошает, не скрывая на этот раз своего возмущения: „Должны ли мы все слушать ее? Действительно ли он предпочитал ее нам? Может ли быть, чтобы в наше отсутствие он говорил с женщиной, вместо того, чтобы открыто поговорить с нами?“ — Я верю этому, — отвечает тогда Петру другой ученик, — ибо Спаситель знал ее лучше, чем кого-либо, и поэтому он любил ее больше, чем нас».
Впрочем, многочисленные отрывки Евангелия от Филиппа, кажется, проясняют нам причину этого несогласия между Петром и Марией из Магдалы, которое удивительно похоже на ревность. Во-первых, намек на свадебную комнату, в котором любой не преминет увидеть символический образ; но еще лучше эти определенно ясные строки:
«Их было трое, идущих всегда вместе с Иисусом; его мать Мария, его сестра и Магдалеянка, та, которую называли его подругой».
Подруга? Или же это слово надо перевести как «супруга»? В самом деле, Филипп не оставляет на этот счет никаких сомнений, когда он недвусмысленно передает поведение Иисуса по отношению к ней:
«Подругой Спасителя была Мария из Магдалы. Христос любил ее больше, чем всех своих учеников, и часто целовал ее в губы. Другие ученики, —
уточняет он, —
обижались на это, не пытаясь даже скрыть свое неодобрение, и спрашивали Иисуса: Почему ты любишь ее больше, чем любого из нас? А Спаситель отвечал в свою очеоедь: Почему бы мне не любить ее больше, чем вас?»
Не лишены интереса и различные комментарии по этому поводу в Евангелии от Филиппа:
«Нельзя отрицать плоть и любовь. Если вы боитесь их, вы станете их рабом, но если вы ими злоупотребляете, они поглотят вас и парализуют целиком».
И еще:
«Велико таинство брака, ибо без него мир не существовал бы. Существование мира зависит от человека, а существование человека — от брака».
Наконец, далее:
«Есть Сын человека и есть сын Сына человека. Господь есть Сын человеческий, а сын Сына человеческого есть тот, кто создан через Сына человеческого».
14. Династия Грааль
Так, благодаря рукописям Наг-Хаммади, возможность существования прямого потомства от Иисуса становилась правдоподобной. Действительно, с какой стати сомневаться в свидетельстве, «гностическом», конечно, но не менее достоверном и не менее достойном веры в него, чем тексты Нового Завета? По какой причине нужно отбросить сразу такую версию, даже спорную, как подмена на кресте, несогласие между Петром и Магдалеянкой, свадьба Иисуса и рождение «сына Сына человеческого»? Тем не менее, пусть все нас хорошо поймут. Еще раз повторим, что наш рассказ прежде всего основывается на историческом, а вовсе не на богословском уровне. Ибо История во времена Иисуса была такой же сложной, каковой она является и сегодня, и подвергается самым различным толкованиям.
Как мы предположили ранее, конфликт между Петром и Марией из Магдалы, упомянутый в рукописях Наг-Хаммади, вполне вероятно, был отражением того, который противопоставил тогда «адептов миссии» потомству Иисуса. Первые, а не вторые должны были выйти из него победителями, и ход западной цивилизации оказался из-за этого измененным. Действительно, «слово» будет блистать и поставит отметку маслом на той части человечества, где, мало-помалу, монополия на чтение и обучение письму будет принадлежать им, не оставляя никаких следов семьи Иисуса и впоследствии — никакой возможности установить хотя бы малейшую связь между ней и меровингской династией.
Победа не была легкой для защитников миссии Иисуса, потому что ереси продолжали быстро распространяться и после II века, несмотря на все усилия, принимаемые Иренеем в богословской области и Константином в области политической, чтобы упрочить юную ортодоксию.
