В конце зимы и начале весны 1965 года американское движение за гражданские права, больше не сосредоточенное на конкретной задаче регистрации избирателей, стало слабеть. В отчаянной попытке сплотить его Мартин Лютер Кинг призвал провести широко разрекламированный марш из Сельмы в Монтгомери. Губернатор Алабамы Джордж Уоллес решительно – как будто он защищал Верден в 1916 году – заявил, что не допустит проведения марша. Ему оказали поддержку местные и федеральные силы правопорядка, от шерифов и муниципальной полиции до подразделений федеральной полиции и национальной гвардии Алабамы. Назревало открытое столкновение, и лидеры движения за гражданские права, опасаясь массового кровопролития, обратились за помощью в Вашингтон, к федеральному правительству. Подобные призывы звучали не только из уст лидеров движения за гражданские права. По всей стране перед зданиями федеральных учреждений и властей штатов прошли демонстрации. Цель этих демонстраций состояла в том, чтобы убедить Вашингтон в необходимости отправки в Алабаму подразделений регулярной армии, которые защитили бы участников марша.
Вашингтон уступил давлению общественного мнения. Национальную гвардию Алабамы вывели из подчинения губернатору и официально подчинили президенту Линдону Джонсону. Другими словами, национальная гвардия была, если можно так выразиться, «национализирована» и превращена в федеральное подразделение, подотчетное федеральному правительству. Одновременно в Алабаму был отправлен двухтысячный отряд регулярных войск с двумя подразделениями военной полиции, а также около сотни федеральных маршалов. Правительство привело в состояние повышенной готовности подразделения «Скорой помощи» и санитарные вертолеты, а также две больницы, одна из которых располагалась на базе ВВС США.
В результате принятых мер губернатор Уоллес вынужден был отступить, и марш из Сельмы в Монтгомери прошел беспрепятственно. Тем не менее он стал причиной двух смертей. Была убита женщина, отвозившая участников марша назад в Сельму, – на дороге с ее машиной поравнялся ку-клукс-клановец и выстрелил. Священник из Бостона был избит до смерти, когда он отклонился от основного маршрута марша. Однако эти трагические случаи произошли вне самого марша, и марш был объявлен величайшим – и, как выяснилось, последним – успехом движения за гражданские права на американском юге.
Именно это событие вдохновило ирландских лидеров движения за гражданские права в 1969 году. Северная Ирландия, говорили они, входит в состав Соединенного Королевства, точно также как Алабама является частью Соединенных Штатов.. Если Вашингтон смог при помощи армии обеспечить защиту демонстрантов в Алабаме, то Лондон способен сделать то же самое в Ольстере. Британское правительство реагировало в полном соответствии с американским прецедентом. В августе 1969 года на улицах Лондондерри и Белфаста появились первые подразделения британской армии, призванные защитить гражданские права демонстрантов, католическое население и католические анклавы, которым угрожал вандализм и поджоги.
Для тех, кто ухитрился не обратить внимания или забыть те события, или тех, особенно в Соединенных Штатах, кто ничего не знал о них, стоит напомнить, что писали газеты и какие кадры видели люди на экранах своих телевизоров. Вот типичные строки из «Таймс»: «Толпа на (католической) Фоллс-Роуд оказала солдатам радушный прием. Слышались приветственные крики. Совсем иначе вели себя люди на (протестантской) Шанкил-Роуд, где одна из женщин крикнула: «Грязные ублюдки!»
[357]
Когда войска вошли в католический район Белфаста Ардойн, их «тепло приветствовали» аплодисментами и рукопожатиями, угощали чаем и пивом. Один из репортеров сообщал о чувстве «глубокой благодарности». Далее он пишет: «Что касается предположений о попытке ИРА взять ситуацию под свой контроль, то эта организация в настоящее время чрезвычайно непопулярна в Ардойне»
[358]
.
Короче говоря, когда британские войска впервые появились на улицах Лондондерри и Белфаста, их приветствовали как настоящих спасителей. Они сами упивались ролью благородных рыцарей, которые пришли освободить притесняемое население. Кинокадры и фотографии запечатлели английских солдат, прогуливающихся по тротуарам города с льнущими к ним девушками, в то время как пожилые матроны торопливо сбегали с террас своих домов, чтобы угостить их пирожными и чаем. Везде царила атмосфера влюбленности и эйфории. Британская армия, приглашенная в Северную Ирландию католической частью населения, была встречена с распростертыми объятиями.
Однако через полтора года эта атмосфера была уже в значительной степени отравлена. Солдаты, которых приветствовали как спасителей и избавителей, превратились во врагов – в «законную мишень» сначала для камней, а затем для пуль и бомб, а также для кондитерских изделий, начиненных бритвенными лезвиями и толченым стеклом. Через полтора года их проклинали и оплевывали – и они отвечали тем же. Через полтора года бывшие странствующие рыцари превратились, выражаясь языком того времени, в «иностранную оккупационную армию». К началу 1972 года враждебные отношения между католическим населением Северной Ирландии и британскими войсками переросли в непримиримую ненависть. Эта ненависть достигла своей кульминации 30 января 1972 года, в день «кровавого воскресенья», когда во время восстания в Лондондерри английские парашютисты застрелили тринадцать демонстрантов-католиков. С этого момента озлобление обеих сторон только усиливалось. Но почему это произошло? Почему солдаты, которых позвали жители провинции и которые были встречены с необыкновенной и искренней радостью, превратились в непримиримых врагов и страшных злодеев?
Теперь уже всеми признается тот факт, что в определенный момент движение за гражданские права в Северной Ирландии было подмято под себя Шинн Фейн и ИРА – сначала «официальными» структурами, а затем и «временными» экстремистскими группами, действовавшими террористическими методами. Шинн Фейн и Ирландская республиканская армия, державшиеся в тени на начальных этапах движения за гражданские права, быстро стали использовать сложившуюся ситуацию в своих целях. Они – и только они – сместили акцент с реформ и устранения дискриминации на революционные изменения, затрагивающие конституционное устройство страны. Вместо восстановления гражданских прав в одной из провинций Соединенного Королевства их новой целью стала «объединенная Ирландия». Более того, объединением Ирландии дело не ограничивалось. Идея объединения всегда была довольно туманной и изначально шизофренической, выступая в девятнадцатом веке в виде архаичного национализма в союзе с католической церковью, а в двадцатом – в виде марксистской республики по образцу Кубы в центре Ирландского моря.
Ради осуществления этой мечты Шинн Фейн и ИРА приступили к выполнению тщательно рассчитанного и организованного плана, призванного настроить католическое население Северной Ирландии против британской армии и британского правительства. Составной частью этого плана было откровенное запугивание. Так, например, молодых женщин наказывали за «братание с врагом» или за «сотрудничество». За такие преступления, как флирт или, того хуже, любовь к британскому солдату, девушек-католичек стригли наголо, мазали дегтем, вываливали в перьях и привязывали к фонарному столбу, предварительно жестоко избив. Обычной практикой для ИРА стала организация демонстраций и бунтов, когда женщин и детей выставляли – иногда насильно – в первые ряды протестующих, чтобы они становились первыми жертвами ответных действий сил правопорядка, применявших дубинки и резиновые пули.
