Я не слышал, как он приземлился и заглушил мотор, но он снова разбудил нас.
– Эй вы, мы должны сегодня попробовать арбуз. Кататься никто не приходит.
– Вот что я тебе скажу, Пол, – ответил я. – Ты идешь, приносишь, а я дам нож, чтобы разрезать. Как тебе такое предложение?
Через несколько минут пикап с Полом выехал из ангара и направился в сторону города. Он явно зациклился на своем арбузе. Что ж, – думал я, засыпая, – если он так сильно хочет получить арбуз, он его получит.
– Эй, ребята, смотрите, – позвал он, – арбуз!
Да, это трудно понять, думал я, уплетая прохладную находку. Если бы я был Полом, я бы оставил этих ленивых верзил умирать от голода под крылом. В крайнем случае я бы бросил им кусок обгрызенной кожуры. Но разделить с ними свой первый ломоть арбуза? Никогда!
– Думаю, что мне пора сматываться, – сказал Пол. – Пассажиры что-то к нам не валят, по крайней мере в эту пору дня. До Калифорнии путь неблизкий, и будет лучше, если я отправлюсь туда сегодня же.
Он начал извлекать свои вещи из кучи снаряжения и аккуратно складывать их в свой аэроплан.
Фотоаппарат, пленки, спальный мешок, сумка с бельем, карты.
– Остаток арбуза я оставляю вам, ребята, – сказал он.
К нам подъехала одна машина, затем другая.
– Мы открыли метод замедленного действия варианта «А», – сказал я, когда третья машина остановилась рядом с ними на траве.
Мы с Полом завели наши «Парки», а Стью пошел договариваться с людьми. Первыми пассажирами были мужчина с мальчиком, и у мужчины были защитные очки, которые он в последний раз надевал, когда в составе танкового подразделения служил в Африке. Они обменялись мнениями под рев мотора на взлете, и вот мы уже в воздухе, набирая высоту над рекой, поднимаясь туда, где попрохладнее.
– Да, это действительно замечательно, – сказал мужчина через одиннадцать минут, когда Стью помогал ему выбраться из кабины. – Просто здорово. Оттуда сверху на самом деле очень далеко видно, правда же?
Стью закрыл дверцу за следующими пассажирами и сказал, задержавшись возле моей кабины:
– На этот раз с тобой летят двое новичков, и один из них немного испуган.
– Понял.
Меня удивило, почему он сказал так. Большинство наших пассажиров садилось в самолет впервые, у многих были, как правило, опасения, но они редко давали о них знать. Наверное, эти двое больше других боятся оторваться от земли на этом чертовски старом биплане. Но сразу же после начала первого круга над городом они расслабились и даже попросили сделать несколько крутых виражей. Неизвестность – вот что пугает наших пассажиров, думал я. Как только они увидят, что такое полет, что он может быть даже приятным, тогда он начинает им казаться привычным и прекрасным, и нет больше повода для опасений. Страх – это просто одно из наших мнений, ставшее чувством. Избавиться от этого чувства можно тогда, когда узнаешь всю правду о происходящем, и после этого тебе уже нечего бояться.
Наш бизнес внезапно начал процветать. Возле нас на траве стояло уже восемь машин, и когда мой самолет снова приземлился, Стью направился ко мне с двумя очередными пассажирами.
Пол подошел к моей кабине.
– На западе, кажется, собирается гроза. Будет неплохо, если я смогу добраться до Дубука до наступления темноты, – сказал он. – Мне удастся избежать грозы, как ты думаешь?
– Помни, что ты в безопасности до тех пор, пока можешь управлять своим аэропланом, – ответил я. – Если окажешься в опасности, просто снижайся, садись на поле и пережидай. А еще лучше будет, если ты останешься здесь еще на одну ночь, как ты думаешь?
– Ну, нет. Лучше будет, если я улечу сегодня, так я скорее буду дома. У тебя еще четыре пассажира, поэтому не жди, пока я соберусь, чтобы попрощаться со мной. Я улетаю прямо сейчас.
– Ладно, Пол. Приятно было с тобой путешествовать.
Стью захлопнул дверцу за новыми пассажирами и махнул мне в знак того, что они готовы к взлету.
– Да. С тобой тоже было приятно, – ответил Пол. – Встретимся в следующем году, хорошо? Возможно, тогда полетаем дольше.
– Ну, хорошо. Удачи тебе. Будь внимателен и садись, как только погода начнет тебе мешать.
– Ладно. Запиши меня в свой список людей, которым ты иногда посылаешь открытки.
Я кивнул и, опустив защитные очки, нажал на газ. Какое короткое прощание после стольких дней совместных полетов!
Мы поднимались над кукурузой, набирая высоту через теплый вечерний воздух и поворачивая над рекой в сторону города. Я видел, как «Ласкомб» тоже взлетел и повернул в нашу сторону. Минуту или больше мы летели вместе, к величайшей радости пассажиров, каждый из которых пришел с фотоаппаратом и теперь запечатлел этот момент на пленке.
Что значило для меня то, что сейчас улетает этот человек, который так долго путешествовал вместе с нами, который разделял наши невзгоды и радости, работал и отдыхал вместе с нами, который заставил меня не раз задуматься о понимании и непонимании того, что такое наша судьба – быть воздушными скитальцами?
Пол кивнул на прощанье и резко рванул в сторону, с ускорением направляясь на запад, туда, где солнце заслонила огромная грозовая туча.
Хотя это звучит немного странно, скажу, что я понял тогда, что Пол вовсе не покидает нас, а остается. И что если придет время для еще одного испытания свободой, для еще одной возможности доказать, что мы живем так, как сами выбираем, – мы встретимся снова. Сколько других людей, в чем-то похожих на него, живет в этой стране? Я не мог сказать, десять их или тысяча. Но я точно знал, что их не менее одного.
– До встречи, старина, – сказал я.
Но услышал меня только ветер.
Глава 13
ГРОЗА НАЧАЛАСЬ В ПЯТЬ часов утра, и мы проснулись под стук капель по крыльям.
– Кажется, мы собираемся намокнуть, – спокойно заметил Стью.
– Да, сэр, похоже на то. Мы можем либо оставаться под крылом, либо набраться смелости и перебежать в сарай, где стоят трактора.
Мы решили набраться смелости, подхватили свои спальные мешки и, подгоняемые ударами тяжелых капель, устремились к сараю. Я устроился в сарае недалеко от дверного проема. Отсюда я мог наблюдать одновременно и за грозой, и за флюгером. Дождь не беспокоил меня, но было бы неплохо узнать, пойдет или не пойдет град. Ведь он может быть большим, резким и к тому же падать отвесно вниз. В этом случае он повредит аэроплан. Однако меня немного успокаивала мысль о том, что он мог бы повредить также кукурузу и овес и что, насколько я знаю, кукуруза и овес редко страдают от града в этих местах.
Через некоторое время я убедился, что биплан совсем не обеспокоен грозой, и поэтому перенес свой спальный мешок в стальной ковш сноповязалки «Кейз-300». Острые стальные рубцы, находящиеся на дне ковша, покрытые сложенным вдвое спальным мешком, оказались довольно комфортабельной кроватью.
