— Если уж Молин предложил вам затеять это дело, значит, он в накладе не остался. Не такой он человек, чтобы делать подарки. Но видимо, совесть у него все же есть, и он отказывается от этих сорока тысяч ливров, считая, что ваши труды и те услуги, которые вы ему оказали, вполне стоят этих денег.
— Правда, небольшая торговля, которую мы ведем с Испанией мулами и свинцом, худо-бедно, но идет, тем более что до самого океана наш товар не облагается пошлиной. А в те годы, когда нас не грабят и мы можем продать какую-то часть мулов и свинца государству, мы покрываем расходы… Все это так…
Барон Арман с озадаченным видом посмотрел на Анжелику.
— Но как вы трезво рассуждаете, дочь моя! Не знаю, пристало ли столь юной девушке, едва покинувшей стены монастыря, вести такие практические и, я бы сказал, низменные разговоры?
Анжелика рассмеялась.
— Говорят, в Париже есть женщины, которые верховодят всем: политикой, религией, литературой и даже науками. Их называют «жеманницами». Каждый день в салоне одной из них собираются всякие острословы, образованные люди. Хозяйка дома возлежит на кровати, а гости теснятся в алькове и беседуют на разные темы. Может быть, и мне, если я буду жить в Париже, создать свой салон, где будут беседовать о торговле и делах!
— Какой ужас! — воскликнул барон с искренним возмущением. — Надеюсь, Анжелика, подобные мысли внушили вам не урсулинки в Пуатье?
— Они находили, что я превосходно считаю и рассуждаю. Даже слишком… Но зато они очень горевали, что им не удалось сделать из меня примерную богомолку и… такую же лицемерку, как моя сестра Ортанс. Они очень надеялись, что она пострижется в монахини. Но видимо, чары прокурора оказались сильнее.
— Дочь моя, не завидуйте ей, ведь Молин, о котором. вы судите столь сурово, нашел вам мужа, бесспорно намного превосходящего мужа Ортанс.
Анжелика нетерпеливо топнула ногой.
— Этот Молин слишком много на себя берет! Послушать вас, можно подумать, будто я не ваша дочь, а его, так он печется о моем будущем!
— Напрасно вы на это сетуете, маленькая упрямица, — улыбаясь, проговорил отец. — Послушайте лучше меня. Граф Жоффрей де Пейрак — прямой потомок графов Тулузских, а их родословная древнее родословной нашего короля Людовика XIV. К тому же граф самый богатый и влиятельный человек в Лангедоке.
— Возможно, отец, но не могу же я выйти замуж за человека, которого совсем не знаю, которого и вы сами никогда не видели.
— Но почему? — удивился барон. — Все девушки из знатных семей именно так и выходят замуж. Когда речь идет о благоприятном для семьи союзе, который обеспечивает будущее благополучие и знатное имя невесте, нельзя полагаться на выбор самой девушки или на простой случай.
— А он… он молодой? — поколебавшись, спросила Анжелика.
— Молодой ли он? — с досадой проворчал барон. — Что за праздный вопрос для такой практичной особы, как вы? По правде говоря, ваш будущий супруг на двенадцать лет старше вас. Но в тридцать лет мужчина в самом расцвете сил, он особенно привлекателен. Небо может послать вам много детей. У вас будет дворец в Тулузе, замки в Альби и Беарне, экипажи, туалеты…
Барон де Сансе запнулся, так как на этом воображение его иссякло.
— Что касается меня, — заключил он, — то мне это предложение от человека, который ведь тоже никогда вас не видел, представляется неожиданной, необыкновенной удачей.
Они сделали несколько шагов в молчании.
— Все это так, — тихо проговорила Анжелика, — но именно эта удача и кажется мне очень странной. Почему ваш граф, у которого есть все для того, чтобы взять себе в жены богатую наследницу, выбрал себе бесприданницу из самого глухого угла Пуату?
— Бесприданницу? — переспросил Арман де Сансе, и лицо его вдруг просветлело. — Вернемся в замок, Анжелика, ты переоденешься, мы сядем на коней, и я тебе кое-что покажу.
По распоряжению барона конюх вывел во двор замка двух лошадей и быстро оседлал их. Заинтригованная словами отца, Анжелика ни о чем не спрашивала. Садясь в седло, она уговаривала себя, что, в конце концов, замужество — ее удел, и большинство ее подруг именно так и вышли замуж — за тех, кого им выбрали родителя. Тогда почему же ее возмутило это предложение? Мужчина, который предназначен ей, еще не стар… Она будет богата…
Неожиданно какое-то радостное чувство охватило ее. Только несколько мгновений спустя она вдруг осознала, что произошли. Рука конюха, помогавшего ей сесть в седло, скользнув по ее ноге, задержалась и погладила ее, что уже никак нельзя было счесть нечаянностью.
Барон ушел в замок сменить сапоги и надеть чистый воротник.
Анжелика нервным жестом отдернула ногу, и лошадь сделала несколько шагов.
— Это еще что!
Она чувствовала, как покраснела, и злилась на себя за то, что эта мимолетная ласка взволновала ее.
Конюх, здоровенный, широкоплечий детина, поднял голову. Из-под пряди темных волос знакомым лукавством светились его карие глаза.
— Никола! — воскликнула Анжелика. Теперь в ней боролись два чувства: радость от встречи со своим товарищем детских игр и смущение, вызванное его дерзостью.
— А-а, ты наконец узнала Никола! — воскликнул барон де Сансе, широким шагом приближаясь к ним. — Вот уж истинное наказание для нас, никто не может совладать с ним. Ни на земле, ни с мулами — нигде не желает работать. Бездельник и бабник — вот он каков, твой прелестный дружок, Анжелика.
Но Никола, казалось, совсем не смутил такой отзыв барона. Он продолжал смотреть на Анжелику и смеялся, показывая белые зубы, смеялся дерзко, почти нагло. Из-под расстегнутой рубашки видна была его мускулистая загорелая грудь.
— Эй, малый, садись на мула и поезжай за нами, — приказал барон, ничего не заметив.
— Слушаюсь, хозяин.
Они проехали по подъемному мосту и свернули налево.
— Куда мы едем, отец?
— На старый свинцовый рудник.
— К развалинам неподалеку от Ньельского монастыря?..
— Совершенно верно.
Анжелика вспомнила обитель распутных монахов, свою безумную детскую затею бежать в Америки и рассказ брата Ансельма о руднике, о том, как в древние времена там добывали свинец и серебро.
— Не понимаю, какое отношение имеет этот заброшенный клочок земли к…
— Теперь он уже не заброшен и называется Аржантьер. Это и есть твое приданое. Если ты помнишь, Молин в свое время просил меня возобновить права нашей семьи на разработку рудника, а также хлопотать об освобождении от налогов четверти добытого свинца. Когда мне удалось добиться этого, он привез туда рабочих-саксонцев. Видя, какое значение он придает нашей, прежде заброшенной земле, я как-то сказал ему, что предназначил ее тебе в приданое. По-моему, именно тогда и зародилась в его хитроумной голове мысль о твоем браке с графом де Пейраком, ведь этот тулузский сеньор изъявил желание купить наши рудники. Я не очень понимаю, какие дела связывают графа с Молином, но думаю, что граф в какой-то мере причастен к торговле свинцом и мулами, которую мы ведем с Испанией. А это свидетельство того, что дворян, занимающихся коммерцией, гораздо больше, чем принято думать. Правда, на мой взгляд, земельные владения графа де Пейрака достаточно велики, и ему нет нужды прибегать к таким отнюдь не аристократическим занятиям. Но возможно, это его развлекает. Говорят, он большой оригинал.
