– Вот этим.
Георгий положил в руки узнику крест.
– Крестом?!
– Ты боишься прогневить Бога?
– Легковат твой крест для нашего дела.
– Зато остр, как турецкая сабля. Пощупай.
Щелкнула пружинка, из креста выскочило тонкое стальное жало.
– Ого! – только и сказал старый узник.
Звякнула упавшая на пол цепь. Человек встал, потянулся. Пошел вдоль стены.
– Даже за эти свободные шаги я открою тебе тайну своего клада.
– Зачем он мне?
– Пригодится. Кто знает, быть ли нам живу обоим? Слушай. Есть в рязанской земле деревня Можары. В пяти верстах, в бору – ключ. Веселым зовут. Вынь камни, раскопай и найдешь клад. Там все, что собрал для великого дела.
– Для какого?
– Я собирал деньги и драгоценности, чтоб ударить на бояр, чтоб поставить на Москве царя, который был бы люб всей России, чтоб правил без обид, чтоб служилые люди служили, а не воровали.
– Кто же ты?
– Разбойник Кудеяр.
– Тихо, Кудеяр. Слышишь?
– Шаги?
– Готовься к схватке. Бог да поможет нам.
– Помереть в бою – дело не последнее, веселое.
Разошлись по местам.
Заскрипел ключ. Дверь отворилась. В башню вошла свеча. Монах спросил:
– Ну как, царев переводчик, жив?
– Жив.
– Готов показать то, что обещал на пытке? А коль не готов, мы клещи принесли…
– Готов.
– Сними с него цепь! – приказал монах стражу.
Страж вошел в башню, поставил к стене бердыш, и тут рот ему зажала рука, а сам он стал валиться навзничь.
Монах, не понимая, в чем дело, приподнял свечу выше, но Георгий ударил его под колени, свалил и хрястнул цепью по голове. И случилось то, чего надо было ждать, но они не ждали. В башню на шум вбежал третий, стражник. Кудеяр метнулся к бердышу, они ударили друг друга враз. И оба упали. Георгий подбежал к врагу, добил, приподнял Кудеяра.
– Конец, – прохрипел тот. – Я его в сердце, а он меня – в живот.
– Я тебя вытащу!
– Не вытащишь. Наружную охрану не обмануть… Слушай! Теперь Кудеяр – ты! Это имя на Руси не умирает. Пока есть бояре, должен жить и Кудеяр. Чтоб знали – на них тоже есть управа… Заклинаю тебя. Клянись, что принимаешь имя! Клянись на своем кресте!
– Клянусь. – Георгий поцеловал крест. – Отныне нет драгомана Георгия. Отныне имя мое – Кудеяр!
– Беги, – прошептал Кудеяр, – я отвлеку стражу.
Новый Кудеяр стащил с монаха-палача сутану, вырядился и, держа наготове свой крест, шагнул из башни.
Его привели в темницу с завязанными глазами. Он не знал, где он.
Из башни наверх вела лестница. Георгий сделал несколько шагов и увидал в проеме кусочек звездного неба.
– Слава Богу! Ночь еще не миновала.
Стрелец дремлет, опершись на бердыш. Шагнул на последнюю ступеньку. И тут внизу страшно застонал человек. Это бывший Кудеяр, одолевая боль, поднимался по ступеням к воздуху, к небу, к звездам, к свободе.
Часовой перекрестился, обернулся и увидел Георгия. Закричал. Георгий убил его.
Осмотрелся. Широкий открытый двор. Каменные палаты. В окнах уже замигали огни. Хлопали двери. Встревоженные монахи и стрельцы спросонья натыкаются друг на друга. Стена. Лестница. По стене на крик спешит часовой.
Георгий-Кудеяр бросился к нему наверх.
– Там убийство! – крикнул он часовому, уступая ему дорогу. Часовой в спешке проскочил мимо.
Вот и на стене. Пролез между зубьями. Глянул вниз. Спасайте, белые снега! Прыгнул.
От удара потерял на миг сознание, но в другой миг был уже на ногах, и ноги были целы.
2
Вырвавшись из темницы, Георгий-Кудеяр пробрался в свой дом – сыщики еще не успели заглянуть в него.
Взял ларец с десятью рублями, медную бляху Павла Алеппского, натянул черные, шитые золотом сафьяновые сапоги, надел черную кожаную рубаху и кожаные штаны. Низкий, покрытый чернью шлем прихватил с собой. Все это ему подарил воинственный сын Хмельницкого Тимош перед походом в Молдавию за красавицей Роксандой, дочерью господаря Василия Лупу. Тимош жил как богатырь, а погиб – нелепее не бывает. Ядро попало в телегу, телега разлетелась в щепу, щепой и посекло. В антоновом огне сгорел.
На окраине Москвы, у верного человека, малоросса, Георгий забрал своего черного красавца коня. Столько поведал на веку, что никому не верил, а уж коня-то всегда про запас держал в самом надежном месте.
И вот ехал он теперь мимо дороги, вспоминал Тимоша и думал: было ли это? Был ли у Тимоша друг, рубака и стрелок, певец и музыкант Георгий? Красна страна Молдавия, да ее твердыня Сучава черна. Нет Тимоша, и казацкий певец умолк.
Положил Георгий-Кудеяр руку на грудь. А на груди бляха Павла Алеппского. Здоровенная да крепкая, глядишь, и вправду защитит когда от шального удара. Поглаживая бляху, подумал: а был ли он, Алеппский, арабский монах? А был ли драгоман Георгий? Знаток иноземных языков, удачливый, обласканный начальными людьми Посольского приказа, вознесенный и забытый в один день?
Но если нет крестьянского сына из слободы Троицко-Нерльского монастыря, нет ученика московской мыловарни, нет воина и певца казачьего войска и драгомана нет, то кто же есть? Кудеяр?
Георгий вспомнил свою лихорадочную клятву, схватку в башне, побег…
Погибла жизнь.
Кто? Кто это едет на коне?
Был человек на Руси и канул. Никому до него дела нет, потому что не боярин он, потому что нет у него поместий, нет душ крестьянских. Имени и того нет! Ива́нов? Сколько их на Руси Ива́новых сыновей? Одним больше, одним меньше. Стоит ли за Иванова-то сына с патриархом ссориться?
Предали думные люди своего слугу. А царь про него и не вспомнил!
Так кто же едет на коне? Поруганный, битый кнутом, безымянный, ненужный царскому двору человек? Или Кудеяр?
Да воскреснет грозное имя!
Да отхлынет кровь с толстых боярских щек, когда будет им доложено: Кудеяр пришел.
За поруганную честь – Кудеяр!
За боярскую тупость и трусость – Кудеяр!
За обман и шельмовство – Кудеяр!
Кудеяр на ваши головы, толстолобые пузаны!
Часть 2
Мужики да лешаки
Глава первая
1
Хорошо живется лешему на Руси. Избы у лешаков не тесные, шубы справные, в сундуках денежка водится, щи едят каждый день с мясом.
