Ник еще раз вгляделся в эскизы. Они были неотразимы, блестящи, они завораживали. Он правильно сделал, отказавшись от услуг унылого рекламного отдела Академии и обратившись к «Буда – Мунганаро – Глэнду», только-только созданному замечательному маленькому агентству из Миннеаполиса, уже успевшему обратить второсортную, отдающую селедочной чешуей шведскую водку в самый раскупаемый напиток страны. Ник вздохнул.
– Полный блеск, Свен, – сказал он в микрофон. – Я потрясен.
– Знаю, – сказал Свен. – Мы тоже.
– В том-то и горе. Понимаешь, тут все та же история – «есть новость хорошая и есть плохая». Плохая такова: кампания эта должна провалиться и плакаты нужны безликие, иначе у нас их не утвердят. А хорошая: мы собираемся потратить на нее пять миллионов долларов. За вычетом жалованья и комиссионных на долю «Би-Эм-Джи» приходилось около 770 тысяч.
– Свен? Ты слышишь?
– Тебе нужны безликие плакаты?
– Да, непременно.
– Вообще-то, Ник, это не совсем по нашей части.
– Извини. Вы внушили миллионам людей, будто они последуют за модой, если станут давиться водкой, которая отличается от любой другой только тем, что она хуже. От нее же несет рыбой. Я слышал, что в Швеции ни один человек, пребывающий в здравом уме, в рот ее не берет. Они там в Стокгольме, надо полагать, катаются по снегу от смеха. Так не говори мне, что за приличные деньги вы не способны провести скучную рекламную кампанию, направленную против курения подростков.
Пауза.
– Ну, в общем и целом способны.
– Так в чем проблема?
– Никаких проблем.
Ник сказал, что в пятницу он должен будет показать своим переросткам хоть что-то, поскольку им крутит хвосты Совет по рекламе, на который уже насели учуявшие запах жареного анти-табачные горлопаны.
Он позвонил Сэмми Наджиб. Оказывается, министр здравоохранения и социальных служб потребовала немедленной отставки Ника.
– И всякую-то новость я узнаю последним, – горестно сказал Ник. Лэрри хотел, чтобы Ник выступил в его завтрашнем шоу. Как только Ник повесил трубку, Дженнет просунула голову в дверь, дабы сообщить, что госпожа Фуриозо, сиречь министр зануд и сволочных скудоумцев (см. выше), потребовала его отставки, и Ник не преминул сказать, что уже слышал об этом от режиссера Лэрри Кинга. Популярность есть популярность.
Пять минут спустя позвонил БР. Поговорили о позиции, которую им надлежит занять. Тон БР переменился разительно. Он уже знал о приглашении Лэрри Кинга. Это безусловная победа, отличный шаг вперед. Теперь насчет госпожи Фуриозо: как бы получше разыграть нашу карту? «Табачная империя наносит ответный удар» – это неплохо, просто здорово. Однако она как-никак член кабинета министров, и слишком задевать ее не стоит. Правильно?
Правильно. Значит, договорились. Ник будет твердо стоять на своем, но при этом вести себя уважительно. И постарается, насколько это возможно, развить тему «тут мы все заодно». Фуриозо, конечно, упрямая старая дура. И БР вдруг наградил его комплиментом. С ума сойти! Он сказал: «Постарайся почаще совать ям в нос наших пятимиллионных деточек. Вообще говоря, может оказаться, что это будут наиболее толково потраченные нами деньги». Нами! Единой командой табачников!
Планеты расположились в гармоничном согласии. Полли выпал хороший, по-настоящему хороший день. Пожалуй, можно даже сказать, что второго такого не будет. Вот уже несколько лет окопавшиеся в федеральном правительстве новые прогибиционисты изо дня в день прибегали к одной и той же формулировке, от которой алкогольное лобби места себе не находило: «алкоголь и другие наркотики». «Альянс за умеренность» потратил миллионы, пытаясь заставить круглоголовых дяди Сэма отказаться от использования этой фразы в деловой переписке. Все попусту. И вдруг сам Папа публично заявляет, что вино не следует считать наркотиком. Правда, Лапа говорил о вине причастия и о вине, выпиваемом в умеренных количествах за семейным обедом, предпочтительно в виде приготовления к акту супружеской любви, имеющему целью рождение дитяти. Но это не помешало Полли поднять бумажную бурю, извещая всех и каждого о новом догмате Его Святейшества. Виноторговцы взлетели от радости на седьмое небо. Торговцы пивом изошли желчью. Глава компании «Гатмейстер – Мелч» полчаса выговаривал Полли за то, что она не позаботилась «заставить его» сказать то же самое о пиве.
– Я пыталась втолковать дураку, что я тут ни при чем. Все провернули итальянские виноделы. Увидели, что объем продаж в США стремительно падает, и настропалили одного из своих кардиналов.
– Трудно представить, что хорошего мог сказать Папа о пиве, – заметил Бобби Джей. – Вряд ли Благой Господь обращал в Кане воду в пиво. И чтобы участники Тайной вечери дули пиво в горнице большой, устланной, тоже как-то не похоже.
– Потом позвонили торговцы виски и тоже принялись сквалыжничать.
– А эти-то чего ждали? – спросил Ник. – Что Папа выступит в защиту скотча?
– Нет, просто они считают, что если кто-то выиграл, значит, они проиграли. Объемы продаж падают, вот у них крыша и едет. Первое, что им приходит в голову, когда виноделам или пивоварам выпадает какая-никакая удача, это: «Нам меньше достанется». Я кучу времени трачу на то, чтобы не дать им поубивать друг друга, хотя им полагается прикрывать спины соратников.
– Все равно поздравляю! – поднимая бокал, сказал Ник. – Здорово проделано, даже если ты тут ни при чем. А теперь скажите, ребятки, кто-нибудь из вас знаком с Хизер Холлуэй из «Мун»? Она собирается взять у меня интервью.
– Хизер Холлуэй? Еще бы, – сказал Бобби Джей. – Ирландский тип, волосы с рыжиной, большие зеленые глаза, роскошная кожа. И изумительные титьки.
– Титьки? – переспросила Полли. – При чем тут ее титьки?
– Ха, – – сказал Бобби Джей, уже успевший набить рот. – Буфера мирового класса у журналистки, которая интервьюирует самца одного с ней вида, очень даже при чем, можешь мне поверить.
– Я полагала, что Чудаки Христовы более сдержанны в выражениях.
– Як этой публике отношения не имею. Я не пристаю к прохожим, не играю на гитаре. Я новообращенный христианин. И если стреляю, – добавил Бобби Джей, – то на поражение.
– И все равно кончишь, как тот парень в Уэйко. Будешь славить Господа, раздавать патроны и отстреливать агентов АТО. В последнее время оружие и религия что-то действуют мне на нервы.
– Ты в состоянии дать мне какие-нибудь сведения о ней – кроме размера ее лифчика? – спросил Ник.
Бобби Джей рассказал, что Хизер Холлуэй появилась на одной из пресс-конференций Общества – на той, где мистер Драм призвал к строительству новых тюрем. Призыв этот составлял часть наступательной стратегии Общества: вместо того чтобы молча изображать боксерскую грушу для либералов, желающих отнять у преступников оружие, Общество наскакивало на этих же либералов, освобождающих из-под стражи преступников, которые стреляют в людей. На пресс-конференции Хизер совершенно очаровала Драма, однако после написала статью, в которой хоть и высказалась более-менее против ограничений на продажу оружия – «Мун» газета консервативная, – но все же оспорила мнение Драма относительно того, что наличие в прошлом человека душевной болезни еще не повод запрещать ему покупку оружия. Так что Драм все-таки подозревает ее в либеральных симпатиях.
