– Поздновато для альтернативных предложений. И вообще, вы не очень-то заноситесь. Может, я сделал это не только ради вас двоих.
– Но зачем признавать себя виновным, если ты невиновен? – спросила Полли. – Если предположить…
– Я виновен, – ответил Ник. – Только не в этом.
– А это что еще за чертовщина? – удивился Бобби Джей.
– В преступлениях против человечности. Возможно, у меня кризис середины жизни. Не знаю. Я устал врать ради заработка. Бобби Джей и Полли молча уставились на него.
– Это ты из-за нас так размяк? – спросил наконец Бобби.
– Нет, просто давайте рассуждать здраво. Кто бы поверил на суде такому, как я?
– Тоже верно, – сказал Бобби.
– И откуда бы я взял полтора миллиона на оплату судебных издержек? Что же мне, весь остаток жизни пахать на адвокатскую фирму?
– Выходит, – сказал Бобби Джей, – БР с Дженнет так и сойдет с рук все, что они с тобой сотворили?
– Ну, – сказал Ник, – это, что называется, зависит.
– От чего? Ник усмехнулся.
– От того, насколько размякли вы.
– Мне отмщение, говорит Господь. Аз воздам. «Послание к римлянам», глава двенадцатая, стих девятнадцатый.
– А что скажешь ты, рыбонька? – спросил Ник. – Ты готова поработать сознательным водителем?
– Рыбонька? – переспросила Полли.
– Не уверена, что гожусь для таких дел, – сказала Полли. Они с Ником сидели в прокатном «седане», запаркованном в пятидесяти ярдах от перестроенного из старого склада театрика «Двухгрошовая опера», расположенного в той части Манхэттена, где еще не понаоткрывали художественных галерей и кофеен. Полли курила сигарету за сигаретой и так надымила в машине, что Нику пришлось открыть все окна. Лучше было бы включить кондиционер, потому что жара снаружи стояла парная.
– Ты отлично справляешься, – успокоил ее Ник. – Зря только куришь так много, губишь здоровье.
Полли молча взглянула на него. С заднего сиденья доносилось посапывание Бобби Джея. Бобби заснул. Ник с Полли слышали, как из его портативного магнитофончика изливаются библейские тексты.
– Как он может спать? – раздраженно поинтересовалась Полли.
– Он же служил во Вьетнаме, – глотнув кофе, ответил Ник.
– Да, но нас ожидает встреча с наемным убийцей.
– А вьетконговцы кем, по-твоему, были? – Ник взглянул на часы. – Что-то они нынче долго.
– Генеральная репетиция, – сказала Полли. – Может, режиссер решил, что они паршиво играют, и заставил их пройти все с начала. Она закурила новую сигарету. Ник со стоном опустил стекло пониже. Полли сказала:
– Почему бы нам не скрутить его сегодня, и дело с концом?
– Полли, – сказал Ник, коснувшись ее руки, – расслабься.
– Расслабься, – она пожала плечами, – мы две недели таскаемся за этим… субъектом по всему Нью-Йорку, а ты говоришь «расслабься».
– Хочешь, я тебе шею помассирую?
– Да, – сказала Полли. – Вот здесь. О-ох.
– Что там? – спросил с заднего сиденья Бобби Джей.
– Да ничего, – сказал Ник. – Они сегодня припозднились.
– Слава богу, завтра премьера, – сказал Бобби Джей. – Еще одной такой ночи мне не выдержать. Господь явно невзлюбил этот город.
– И кто только пойдет смотреть «Фрегат Его Величества „Пинафор“, перенесенный в двадцать седьмой век, на борт космического корабля „Энтерпрайз“? – сказала Полли.
– Понятия не имею, – отозвался Ник, – но роль у него вполне подходящая. Дик Мертвый Глаз.
– Думаешь, он хороший актер?
– Как он может быть хорошим актером, если зарабатывает на жизнь убийствами? – фыркнул Бобби Джей.
На следующую ночь «седан» сменился прокатным же грузовым фургончиком. Полли сидела за рулем, нервно постукивая ножкой и жуя резинку, поскольку Ник запретил ей курить до конца операции. Она нарядилась нью-йоркской уличной шлюшкой – золотистые шортики, высокие каблуки, тесная, основательно открывающая грудь безрукавочка и такое количество косметики, что ее и родная мать не узнала бы, а если б узнала, то облилась бы слезами. «По правде сказать, – думал Ник, – она выглядит, пожалуй… хорошо выглядит». Сам он потел под натянутым на голову капроновым чулком. Бобби Джей тоже нервничал, но, имея за плечами немало ночей, проведенных в засадах в куда более жарком климате, казался спокойнее Ника. Бобби решал кроссворд, подсвечивая себе крошечным фонариком.
– Выходят, – сказала Полли.
Двери театра распахнулись, поклонники оперного искусства высыпали на замусоренный тротуар.
– Скорее, испытывает облегчение, – ответил Ник. Бобби Джей взглянул на часы и вернулся к кроссворду.
– Слово из четырех букв, загрязнитель атмосферы, начинается на «Э».
– ЭВТД, – сказал Ник. – «Экологически вредный табачный дым».
– Подходит.
Около того времени, к которому, по их прикидкам, Питер Лорри должен был снять грим и переодеться, Полли вылезла из грузовичка и одернула шортики, задравшиеся от сидения в машине так высоко, что половина ее южных полушарий торчала наружу. Очень симпатичных полушарий, отметил про себя Ник. Бобби Джей зарядил ружье, позаимствованное им из музейной коллекции Общества.
– Однако и пули у него, – сказал Ник.
– Англичане пользуются такими, когда разгоняют ирландских католиков, – ухмыльнулся Бобби. – По правилам, стрелять положено только в ноги. Но майор из СВВП, который как-то раз завтракал со мной и Стоктоном, сказал: «Иногда мы промахиваемся». Ник поморщился, представив, как резиновый снаряд размером с вибратор на скорости пятьсот футов в секунду врезается ему в брюхо. Питер Лорри вышел из боковой двери театра и направился в их сторону.
– Один, хорошо, – за последние две недели они убедились в том, что других актеров к Лорри не больно-то тянет. И прекрасно. Не придется тащиться за ним следом.
Когда Питер Лорри миновал фургончик, Ник приоткрыл задние двери – ровно настолько, чтобы Бобби Джей смог прицелиться. Как оно и было задумано, Полли остановила Лорри на тротуаре.
– Спичек не найдется? – спросила она. Лорри оглядел ее с головы до ног. Улыбнулся.
– Ты разве не знаешь, что курить вредно?
– Стреляй, – прошипел Ник. Бобби Джей прицелился.
– Поразвлечься не хочешь? – спросила Полли.
– Я не привык платить за развлечения.
– Знаешь, – сказала Полли, – ты выглядишь таким жеребцом, что я готова обслужить тебя задаром.
– И со шлюхами я не сплю, – сказал Лорри.
– Жаль, – отходя, вздохнула Полли, – ты даже не знаешь, что теряешь. Бобби выстрелил. Ружье грохнуло, десять унций резины ударили Питера Лорри в солнечное сплетение, выбив из его легких весь воздух до последнего кубического сантиметра. Он грохнулся на спину. Ник и Бобби выскочили из кузова и втащили бесчувственное тело вовнутрь – Бобби тянул, продев крюк под брючный ремень Лорри. Полли запрыгнула на водительское сиденье, сорвала парик, запустила двигатель.
