Глава 17
План у Бойса, конечно, был, и строился он вокруг одной-единственной строчки из показаний Бабетты агентам ФБР. Бойс намеренно не подал в суд ни одного предварительного ходатайства, имеющего отношение к этой строчке, и не включил в список своих свидетелей ни одного человека, который мог бы невольно предупредить обвинение о том, что у защиты имеется некий тайный козырь.
Тем временем Соединенные Штаты вызвали капитана Кэри Грейсона. Грейсон, главный патолог флота США, работал в Военно-морском госпитале в Бетесде, ближайшем пригороде Вашингтона. Именно он производил аутопсию президента Макманна, и именно он пришел к заключению, что президент умер от эпидуральной гематомы, вызванной — выражаясь сухим, четким языком судебной медицины — черепно-мозговой травмой, нанесенной тупым предметом. От удара по лбу произошел разрыв средней менингеальной артерии. Между черепом и оболочкой, отделяющей мозг от черепа, скопилась кровь, надавившая на нее снаружи. Та, в свою очередь, сдавила кору головного мозга, что и стало причиной смерти президента.
Капитану Грейсону было далеко за пятьдесят. Любой пациент испытал бы трепет, увидев, что этот опрятный седеющий бывалый моряк в очках, с располагающими манерами настоящего профессионала, стоит в ногах его больничной койки и, изучая историю болезни, отдает четкие распоряжения сестрам. К тому же грудь его украшал впечатляющий комплект знаков отличия, в числе которых была яркая желто-красная нашивка, означавшая, что он служил во Вьетнаме (помощником фармацевта на авианосце «Индепенденс»). Конечно, этот факт не имел отношения к его показаниям, однако заместительница генерального прокурора, прекрасно знавшая, что среди присяжных есть двое ветеранов вьетнамской войны, ухитрилась-таки вскользь упомянуть о нем, допрашивая капитана Грейсона как свидетеля обвинения. Возражать было бессмысленно. Бойс понимал, что в капитана уже влюбились все присяжные, не только ветераны. Им уже хотелось видеть его в ногах своих больничных коек, когда придет пора. Бойс знал по опыту, что присяжные склонны любить всех врачей, кроме специалистов по пластической хирургии, практикующих в Беверли-Хиллз и в районе Манхэттена с почтовым индексом 10021. А врачей с воинскими знаками отличия — двоих надежных свидетелей в одном мундире — они боготворят.
Заместительница ГП Клинтик мягко, ненавязчиво провела допрос капитана, особо выделив тот факт, что смерть наступила через полтора часа после случайно услышанной громкой перепалки. Она заставила его пояснить, что президент был в прекрасном физическом состоянии — а это удивительно, учитывая тяжкие испытания, выпавшие на его долю во время войны. Грейсон заметил некоторые признаки коронаротромбоза, но это пустяки. Возможно, через несколько лет, в течение второго срока президентских полномочий — возражение, принимается, — возможно, лет через пять ему потребовалась бы ангиопластика, а может, и шунтирование, но в наше время эти операции стали обычными процедурами. Он дожил бы до зрелого возраста. Тяжелая утрата. Тяжелая утрата для нашей страны. Бойса так и подмывало возразить, но тут воцарилась такая тишина, что слышно было, как муха пролетит, и он сдержался.
А потом Клинтик заманила Бойса в засаду. Согласно списку ее свидетелей, увеличенные фотоснимки клейма Пола Ривира на голове у президента должен был представить суду ведущий гражданский судебный дерматолог. Однако, увидев, как очаровал присяжных капитан Грейсон, этот флотский двойник Маркуса Уэлби, доктора медицины, героя известного сериала, она решила сплутовать и попросила разрешения предъявить фотографии, чтобы Грейсон смог их прокомментировать.
Во время последовавшего совещания у барьера Бойс заявил, что капитан Грейсон, при всех его неоспоримых достоинствах, недостаточно компетентен, чтобы истолковывать эпидермические отметины, которые, как он выразился, «являются более загадочными по своему происхождению, чем узоры, якобы оставленные в Андах древними летающими тарелками».
Разъяренный Бойс и успокоившаяся заместительница ГП вернулись на свои места. Секретарь поставил фотографии размером три на два фута на специальную подставку. Они впервые демонстрировались публично.
По залу разнесся сдавленный вздох. Бойс поморщился. Нет ничего хуже для клиента, чем услышать, как у всего зала суда захватило дух при виде наглядного доказательства его мнимого злодеяния.
Фотография представляла собой увеличенное изображение прямоугольного участка президентского лба площадью пять сантиметров на два.
Буквы отпечатались так отчетливо, что их вполне можно было бы использовать в качестве оптометрической таблицы. Корреспондент журнала «Нью-Йоркер» заметил: «Их смог бы разобрать и Стиви Уондер».
Когда Бойс увидел эти фотографии впервые, он так растерялся, что вознамерился было дать объяснение, достойное фильма «Изгоняющий дьявола»: мол, в заговоре против Бет участвовал сам Сатана, который из злорадства поставил на лоб президента клеймо Пола Ривира.
Он глубоко вздохнул. Бывают дни, когда ты зарабатываешь свою тысячу долларов в час честным трудом.
Журналисты переглянулись, самодовольно улыбаясь. Посмотрим, как Наглец Бейлор выйдет из этого положения!
ЗГП Клинтик, всячески стараясь скрыть свое ликование, принялась мягко, ненавязчиво задавать капитану Грейсону наводящие вопросы, касающиеся этого чертовски убедительного изобличающего доказательства. Она усердно готовилась к этому допросу. Встречается ли на коже у людей подобное рельефное тиснение естественного происхождения? Только не такое, ответил капитан Грейсон. Быть может, капитан, имеющий огромный опыт работы в медицинских учреждениях, когда-нибудь видел или слышал, чтобы на коже человека естественным образом отпечатывались пять заглавных букв? Нет, так сразу он не может припомнить ни одного подобного случая. А какова вероятность того, что на коже у человека естественным образом появятся, к примеру, пять перевернутых букв, составляющих фамилию серебряных дел мастера, жившего во времена Войны за независимость?
Возражение. Свидетеля просят строить в высшей степени нелепые статистические гипотезы.
Совещание у барьера.
Отклоняется.
Свидетель может отвечать на вопрос.
— Приблизительно один шанс из пятидесяти семи миллиардов.
Приглушенный шум в зале.
Возражение.
Утро выдалось томительно долгим.
Покончив с допросом капитана Грейсона, Сэнди Клинтик одарила Бойса торжествующей, самодовольной улыбкой.
Бойс встал, подошел к месту для дачи свидетельских показаний и по-свойски положил руку на поручень, словно собираясь поболтать со старым приятелем.
— Ваша честь, — сказал Бойс таким небрежным тоном, точно хотел сообщить судье, что звонила его жена и просила передать, чтобы по дороге домой он забрал вещи из химчистки, — защита оговаривает в качестве особого условия, что этот след оставлен плевательницей.
