– О да, – отозвался Фили. – Самой что ни на есть благородной.
– Он славный мальчик.
– Еще какой славный. И часто говорит о вас.
– Вы шутите!
– Ну, нет. И при отце тоже.
Томпсон улыбнулся.
– Ну и малыш!
Фили подмигнул ему.
– Доброе сердце.
Через несколько секунд вход был свободен.
– Теодор, – стали звать мы. – Эй, приятель!
У меня не было уверенности, что хомячок понимает человеческую речь.
Фили зашел за президентский стол, но я заметил, что он не сводит глаз с Томпсона.
Стоило Томпсону зайти за каминный экран и повернуться к столу спиной, как Фили достал из кармана речь, сунул ее в верхний правый ящик и закрыл его.
– И тут его тоже нет, – сказал он.
Я попросил Томпсона вызвать всех дежуривших агентов, чтобы они обыскали помещение и во что бы то ни стало нашли маленького коричневого зверька. Было уже поздно.
– Ну? – спросил я Фили, когда мы остались одни.
Фили покачал головой.
– Слава Богу, мы сумели добраться до его речи.
– Плохо?
Он закрыл глаза и опять покачал головой.
– Если бы он произнес эту речь так, как написал ее, можно было бы забыть о выборах. Такого ему не простили бы.
– Это значит?..
– Ага, – ухмыльнулся Фили. – Мы идем на выборы.
Таким образом мы с Фили первыми узнали об историческом решении президента баллотироваться на второй срок.
– Черт, это было ужасно. Шесть страниц, и всего пять предложений. И никакой это был не английский. Вообще неизвестно какой язык. А некоторые строчки! «Я еще не начал гон». Как это вам?
Когда я спросил, уверен ли он, что президент ничего не заметит, Фили кивнул и сказал, что не сомневается, потому что только пьяный мог написать такое, а, значит, вряд ли он вспомнит, что написал.
Фили все еще продолжал браниться, когда мы с ним разошлись в разные стороны, возобновив поиски Теодора.
К половине второго ночи двенадцать агентов службы безопасности прочесывали Белый дом и прилегающую территорию в поисках Теодора. Фили, которому все это надоело, предложил заменить президентского хомяка на другого – он в самом деле «повис» на телефоне, вытаскивая из постели несчастных специалистов и спрашивая, где можно ночью достать хомяка. Пришлось наложить вето на его инициативу, доказав, что Хлопушка в две секунды определит подмену. Фили, сдавшись, поднял руки и сказал, что идет спать.
– Отлично, – сказал я с досадой. – А как насчет вашего обещания Хлопушке? Как насчет того, что через пять минут ему принесут хомяка? Выходит, опять мне отдуваться за вас?
– Послушайте, – устало произнес он, – завтра тяжелый день, и надо хоть немного поспать. Может быть, эта крыса объявится утром сама. У них ярко выраженный домашний инстинкт.
Около двух часов ночи Теодор стал для него крысой.
В три часа, когда я все еще руководил поисками, зазвонил телефон. Раз, два, три, четыре звонка. Я подумал, что может звонить президент, если он вдруг захотел сообщить о том, что скажет завтра. Или Джоан – из Бойсе, испугавшись, что не застала меня дома.
Я взял трубку, и оператор Белого дома сообщил, что меня вызывает Хлопушка.
– Где Теодор? – шепотом спросил он.
Я рассказал ему, как обстоят дела. Он принял это мужественно, и я обещал не прекращать поиски, которые продолжались почти до четырех часов утра, когда я тоже выдохся и сдался. Предстоящий день должен был стать судьбоносным, и я рассудил, что должен поспать хотя бы два часа, иначе мне не выдержать. И все-таки было жаль Теодора. По дороге домой мне мерещились раздавленные, короче говоря, мертвые хомяки.
Телефон зазвонил в половине седьмого. Журналисты. Им не терпелось узнать о решении президента, от которого ждали отказа баллотироваться повторно на президентский пост. Они много говорили и требовали подробностей. «Эй-Би-Си», например, необходимо было знать, что президент предпочитает есть на завтрак. Проведя чудовищный вечер и, тем более, ночь, проспав меньше двух часов, я больше всего возмутился именно из-за этого вопроса.
– Откуда мне знать, что он предпочитает на завтрак? Хватит дурацких вопросов.
К семи часам таких звонков было уже около дюжины, и они окончательно испортили мне настроение. Приехала Айда, наша служанка, чтобы приготовить завтрак. Джоан даже думать не хотела о том, что я буду сам себе готовить, и попросила служанку приезжать пораньше.
Я был в душе, когда Айда принесла телефон.
От восторга у нее дрожал голос, пока она произносила:
– Мистер Вадлоу, вам звонит президент.
Она просунула трубку между занавесками, едва не толкнув меня.
– Черт! – вскрикнул я и, пытаясь увернуться, в чем мать родила выпрыгнул из душа, но задел за край бордюра и растянулся на полу.
Айда стояла не шевелясь и не сводила с меня глаз. Телефон стукнулся о пол. Я тер ушибленный бок.
– Вы не хотите говорить с ним?
– У-у, – простонал я, – ох.
Трубка лежала на полу всего в нескольких дюймах от моего уха, и сквозь шум воды я слышал: «Алло! Алло! Мистер Вадлоу, ответьте, пожалуйста».
Айда выключила воду. Мне удалось дотянуться до трубки.
– Да, – прохрипел я.
– Пожалуйста, ответьте президенту, – сказал оператор.
– Прошу прощения, что беспокою вас так рано, – услыхал я голос президента, – но Хлопушка не дает нам покоя из-за своего хомяка. Он говорит, будто вы с Фили знаете, где он. Больше я ничего не смог из него выудить. Вы вправду знаете, где этот чертов хомяк?
Думай, Вадлоу, сказал я себе. Не без труда я вспомнил, как мы обещали Хлопушке найти хомячка, и сказал президенту, что займусь поисками, как только приеду в Белый дом.
Войдя к себе в кабинет, я немедленно собрал особый совет, состоявший из миссис Метц, миссис О'Двайер и, естественно, меня самого. Все агенты службы безопасности и сотрудники Западного крыла были подняты по тревоге. Смотрители прилегающих территорий тоже были оповещены о пропаже. Я приказал убрать из подвала все мышеловки.
Однако у меня оставались вопросы. Есть ли в Белом доме кошки? И существует ли эффективная приманка для хомяков?
Ответы были нужны немедленно, потому что время поджимало.
Я позвонил Фили и рассказал ему о разговоре с президентом и продолжающихся поисках. По его бурчанию я понял, что у него тяжелое утро и ему не до меня. Среди многих талантов Фили было в частности умение забывать о катастрофах, случившихся по его вине, а также делать из других козлов отпущения. В политике это немаловажный талант.
