– Я больше не работаю на вас, – сказала она и услышала его вздох. – Если хотите, могу прислать заявление об уходе. Я рассказала им о вас.
– Кому рассказала?
– Эмиру и Лейле. Просто камень с души свалился.
– Боже мой, Флоренс, ну зачем ты это сделала?
– Я устала от вранья. Извините.
– Ты переметнулась. Что ж, такое бывает. Практически каждый посол, которого мы отправляем за границу в конце концов начинает защищать интересы той страны, а не США. К счастью, существует лекарство.
– Да вы что? И какое?
– Ты садишься в самолет и летишь домой. А на следующий день просыпаешься – и все, что случилось, кажется тебе лишь сном.
– Я вернусь домой, когда тут все закончу.
– Ты уже все там закончила. Ну что мне, парней из «Дельта форс»
[18]
за тобой высылать? Не думай, что я не решусь на это. Флоренс, не вынуждай меня самого лететь за тобой.
– До свидания, Сэм. Спасибо за все.
– Это из-за Лейлы?
– Не поняла вас.
– Ну, эти слухи… Они правдивы? У тебя с ней, как бы это выразиться… Что-то закрутилось?
– Вы хоть понимаете, что говорите?
– Ты знаешь, мы ведь очень внимательно слушаем, что там у вас происходит. И слышим много всякой болтовни насчет тебя и Лейлы. Это очень опасно. Ты сама знаешь арабов с их непомерным мужским самомнением.
– А у нас разве по-другому?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Мы обязаны забрать тебя оттуда. Немедленно.
– Не полагайся на женщин, / Не доверяй их сердцам, / И радости и печали / Присущи лишь их телам.
– Ты это к чему?
– Это стихи из «Тысячи и одной ночи». Послушайте, я дала обещание остаться и довести все до конца.
– Обещание? Кому?
– Моей лесбийской возлюбленной, Лейле.
– Флоренс, послушай…
– До свидания, Сэм.
Нажав кнопку отбоя, Флоренс испытала огромное облегчение. Она несколько секунд смотрела на этот мобильный телефон, который вручил ей Бобби и который был ее единственной связью с бывшим начальством, и он, разумеется, снова зазвонил. Она хотела нажать на кнопку приема, но потом передумала. Ей было известно о том, что на Ближнем Востоке сотовые телефоны часто использовались для устранения нежелательных лиц. Идея принадлежала израильтянам. Это они придумали закладывать несколько грамм пластида С4 в динамик.
Неужели они смогут так поступить?.. Флоренс отложила телефон в сторону и осторожно отступила от него на несколько шагов, прислушиваясь к звонкам.
– Ой! – вздрогнула она.
– Простите, Флоренс.
Она наткнулась спиной на своего ассистента.
– С вами все в порядке? – спросил он.
– Да, все хорошо.
– Мы не можем найти Фатиму.
Телеведущая Фатима Шам этим утром не пришла на работу. Сотрудники канала звонили ей домой, на сотовый, ее бойфренду и матери. Она исчезла.
Флоренс позвонила Лейле.
– Я свяжусь с полковником Бутросом, – ответила та. – Когда ее видели в последний раз?
– Вчера вечером, когда она уходила из студии.
– Хорошо, я этим займусь. Кстати, Газзи разошелся не на шутку. Задал жару французскому послу из-за этого подкупа священнослужителей. На месье Вальмаре лица не было, когда он уходил. По-моему, Газзи не чувствовал себя таким могущественным с тех самых пор, как отправил в ссылку свою мать. Боюсь, как бы мы с тобой не создали нового Франкенштейна.
Пока полиция занималась поисками Фатимы, Флоренс пыталась сосредоточиться на работе. К этому моменту накопилось множество новостей, которые необходимо было давать в эфир.
Малик снова рвался в бой. Он призвал своих последователей собраться на гоночном треке для общей «молитвы». Эмир не дал разрешения на это сборище. Поэтому муллы обвиняли его теперь в том, что он «продает ислам неверным». Газзи в ответ на это засадил кое-кого из них в тюрьму и национализировал их «мерседесы». Вдобавок он сделал публичное заявление, в котором указал на закон, запрещающий собираться на митинги без соответствующего разрешения эмира. Этот закон был принят третьим эмиром (1627–1641). Современные ученые мужи склоняются к мнению, что он страдал от агорафобии – весьма необычного для обитателей пустынных пространств психического заболевания.
Французы тем временем отрицали свое участие в тайном переводе денег матарским священнослужителям. Возмущенно размахивая руками, они отрицали также самоё существование 11-го отдела, агенты которого между тем усердно размещали во всех арабских СМИ статьи о династии бен Хаз. Согласно этим статьям вся династия матарских эмиров являлась оплачиваемым филиалом правительства Соединенных Штатов.
Принцесса Хамзин все с тем же отсутствующим взглядом переместилась в сопровождении своего мужского эскорта из Парижа в Лондон, где ее усиленно снимали в универмагах «Хэрродс» и других роскошных заведениях. Компания «Америкэн экспресс» получала от этой гонки по магазинам огромные барыши. Васабия по-прежнему яростно требовала извинений от канала ТВМатар.
Были и другие новости с Ближнего Востока: в палестинских школах ввели новый Интернет-курс для начинающих террористов-смертников; в Израиле под Старым Городом американские археологи обнаружили свиток, датируемый первым столетием нашей эры и удостоверяющий брак между плотником из Назарета по имени Иешуа и бывшей проституткой Марией из города Магдала. Эта находка вызвала на несколько месяцев настоящую сенсацию, пока углеродный анализ и детективное расследование не привели сыщиков в рекламный отдел одного нью-йоркского издательства, где, собственно, и был создан этот замечательный документ.
Через три дня после исчезновения Фатимы у дверей канала ТВМатар была обнаружена небольшая коробка. В ней оказалась не бомба, как многие ожидали, а видеокассета, на которой было записано убийство Фатимы. Девушку закопали по горло в песок и забросали мелкими камнями. Запись длилась двадцать минут. Все, кто смотрел ее, не могли сдержать слез.
Флоренс отвезла кассету Лейле. Она не в силах была увидеть это еще раз и потому оставила Лейлу в одиночестве.
Флоренс ждала ее на террасе, глядя на лунную дорожку, пересекающую залив. Она прислушивалась к журчанию фонтанов и чувствовала, как мельчайшие соленые брызги оседают на ее коже. Наконец, к ней подошла Лейла. Она была бледна и подавлена. Ни та, ни другая не произнесли ни слова. Они стояли рядом, опираясь на балюстраду, и смотрели в сад, прислушиваясь к шелесту волн и шороху морского бриза в листьях прибрежных пальм.
Глава двадцатая
– Это ужасно, – сказал эмир. – У меня просто нет слов. И тем не менее у нас нет доказательств.
