Даккетт нервно отпрянул от него и двинулся прочь, прижимаясь к стеночке, как альпинист, идущий по очень узкому выступу.
Через десять минут трое сотрудников охраны окружили рабочий стол Джорджа. Они отвели его в кабинет помощника заместителя заместителя помощника по вопросам кадров и внутренней безопасности. Даккетт уже сидел там с пунцовым лицом. Когда вошел Джордж, он вздрогнул.
– Это вы напали на мистера Даккетта? – спросила ПЗЗППВКИВБ.
Джордж посмотрел на Даккетта.
– О Чарльз, неужели вы в таком свете им это изложили?
– Именно в таком! Потому что это правда!
– Даже не знаю, с чего начать, – как бы нехотя сказал Джордж тоном порядочного человека, которому необходимо объяснить что-то весьма некрасивое. – Дело в том, что Чарльз, то есть мистер Даккетт, приставал ко мне в коридоре.
– Что?!! – заорал Даккетт.
– И хотя мои сексуальные предпочтения хорошо всем известны и я не делаю из них никакого секрета, мистер Даккетт не только мой непосредственный начальник, но и вообще не в моем вкусе. Я уж не говорю, что он женат и воспитывает троих детей. Я пытался ему об этом сказать, пока он щупал меня, самым, кстати, неуклюжим образом, но он не хотел слушать. А теперь вот к чему это привело. Должен сказать, Чарльз, вы меня разочаровали.
– Но… Это же нелепость!
– Я не хочу подавать в суд за сексуальное домогательство. Совсем не хочу. Давайте будем считать это минутной слабостью. Но если вы собираетесь дать ход этому делу, то я готов подать жалобу прямо сейчас. У вас имеются соответствующие бланки, мисс Попсель?
ПЗЗППВКИВБ посмотрела на Джорджа, а затем перевела взгляд на чуть не плачущего Даккетта.
– Мистер Даккетт, – сказала она, – каковы будут ваши действия? Будете подавать жалобу на мистера Фиша?
Даккетт, который мгновенно вообразил себе газетные заголовки и крах своей карьеры, выдавил жалобный стон:
– Нет. Нет…
– Мистер Фиш, а вы будете подавать жалобу на мистера Даккетта?
– Кто старое помянет, тому глаз вон. Но руки больше не распускать, Чарльз. Договорились?
– Если бы ты знал, как это было клёво! – сказал Джордж Ренарду. – Бедняга не попадал в такую передрягу с тех самых пор, как ЦРУ взорвало его Культурный центр в Эквадоре. Впрочем, это не самое важное. Теперь мы знаем, что Госдеп умыл руки. Флоренс придется рассчитывать только на себя.
– Не факт.
– Мы с тобой вообще-то не бойцы подразделения «Дельта форс», которое занимается спасением заложников.
– К черту! – ответил Рик. – Если уж нас все равно прижмут за эти деньги, то почему бы нам их не потратить с толком?
– В самом деле, – просветлел Джордж. – Почему бы и нет, черт подери!
– Значит, в Дамаск?
– Значит, в Дамаск.
Глава тридцать первая
– Ваше Высочество! – произнес Малик в телефонную трубку, пожалуй, излишне подобострастно.
Дыхание его источало аромат бренди, которым он укреплял присутствие духа, перед тем как позвонить принцу Баваду бен Румалла аль-Хамуджу, министру иностранных дел королевства Васабия, возлюбленному племяннику короля Таллулы и плюс ко всему этому – своему фактическому боссу.
– Да прольет Аллах свой свет на лик ваш и претворит в жизнь все ваши желания!
В ответ Бавад поприветствовал Малика до такой степени небрежно, словно тот работал заправщиком на соседней бензоколонке. С тех пор как Бавад сменил кресло посла в Соединенных Штатах на пост министра иностранных дел, он стал вообще недосягаем для простых смертных. При этом он вполне отдавал себе отчет, что все эти недавние тектонические сдвиги в политике региона начались в Вашингтоне с побега самой взбалмошной из его жен, ныне покойной Назры, и мысль эта была для него весьма и весьма болезненной. Поэтому его ужасно раздражало то, что матарский узурпатор Малик все еще не казнил ненавистную американку Флоренс, а вместе с ней и ее распутную любовницу Лейлу. По угодливому и даже заискивающему тону Малика Бавад сразу же понял, чего тот хотел. Однако этот матарский осел продолжал лебезить.
– Правда ли это, о Высочайший? Верна ли та достославная новость, которую донес до моих ушей западный ветер? – говорил Малик.
Фетиш только что сообщил ему, что четвертая жена Бавада, занявшая место злосчастной Назры, родила тому сорок второго сына. Или сорок третьего.
– У вас мальчик, дорогой принц? Мое сердце скачет от радости, словно выпущенная из клетки газель, словно…
– Чего? – перебил его Бавад. – А-а, ну да. Мне уже сказали.
– Воистину прекрасная новость! – продолжал надрываться Малик. – Дитя мужского пола. Хвала Аллаху! Пусть вырастет этот отпрыск таким же мудрым и таким же… кхм, кхм… и таким же одаренным, как его достойный отец!
Малик подождал ответа, но не услышал ничего, кроме тишины.
– Доставлен ли… мой подарок? – наконец выдавил он, теряя последние остатки собственного достоинства.
Незадолго до этого он отправил Баваду детскую кроватку, изготовленную из чистого золота лондонской ювелирной фирмой «Венфрю энд Венфрю», специальный отдел которой занимался производством золотых предметов для пресыщенных нефтяных шейхов.
– Э-э… Что?
– Кроватка?
– Я не… Да, может быть. Я наведу справки.
– О нет, не беспокойте свою августейшую милость.
– Ну ладно, Аллах с тобой. Его Величество, мой дорогой дядя, призывает меня к себе. Спасибо, что позвонил.
– Э-э, Ваше Высочество, еще одно слово, если соблаговолите оказать мне такую честь. Эта американка, Флоренц…
– Да. Его Величество, мой дядя, не понимает, почему этот вопрос до сих пор не решен.
– Тут требуется тонкий подход, мой принц.
– Тонкий подход? Какой еще тонкий подход, эмир Малик? Она американский шпион, провокатор, бунтовщик, бесстыжая нечестивая развратница и заклятый враг ислама. Мой собственный заклятый враг. Она пыталась унизить меня, и не только меня, но и весь дом Хамуджа, да хранит его Аллах. О каком тонком подходе тут может идти речь?
– Э-э, – выдавил из себя Малик, прекрасно осознавая преимущество Бавада, окончившего Кембриджский университет, а также имевшего огромный опыт лживых светских бесед в самых модных салонах. – И тем не менее…
– Почему она все еще жива?
– О Достойнейший, о ней теперь говорит весь мир…
– И что это меняет?
– Незачем становиться врагами всей циви…
– Американцы совершенно ясно высказались на этот счет. Она их компрометирует. Посол в Каффе лично сказал нам об этом.
– Да? О-о… Ну тогда…
