– Слушай, Малик, ты хочешь править Матаром? Его Величество рассчитывает на тебя. Имя твое все чаще упоминается на заседаниях нашего совета.
– Вот как? Ну что же… Чудесно…
– Я бы не спешил так говорить.
– Да? Ага. А может быть, мне отослать вам эту женщину Флоренс и шейху Лейлу? А вы уж сами разберетесь там с ними, чтобы порадовать свою душу! Задайте им хорошенько…
– Преступления, которые совершили эти две женщины, – весомо сказал Бавад, – осквернили твою землю, священную землю Матара…
– Священную? Ну я бы так не сказал: воистину священна только ваша земля. Мы лишь греемся в лучах вашей славы…
– Нет, Малик, очищен должен быть именно Матар.
– А мне лично кажется, о Достойнейший, что эти женщины стремились осквернить Васабию. Я в том смысле, что Матар ведь и без того уже был осквернен. И кто лучше вашего дяди вынесет справедливый приговор? Слышали бы вы, что они обе говорили во время допросов о вас лично и о короле. Я просто не смею этого повторить. Это ужасно. Отвратительно.
– Слушай меня внимательно, Малик, – сказал Бавад таким тоном, что стало совершенно ясно: разговор на этом заканчивается. – Его Величество король желает, чтобы эта проблема была исчерпана. Быстро. Более того, ты сам, лично, должен ее решить. Причем так, чтобы все об этом узнали. Тогда те, чья душа отклонилась от истинного пути, и в твоей, и в нашей стране увидят, как справедлив и страшен может быть в гневе своем Аллах. Ты ведь хочешь быть орудием в руках Его Величества и Всевышнего? Хочешь, Малик?
– Как скажете.
– Что?
– Конечно, хочу. Да, да, да, – забормотал Малик.
– Хорошо. Мне бы не хотелось думать, что мы совершили ошибку, вознеся тебя так высоко.
В трубке послышались гудки. Малик швырнул телефон в дальнюю стену, покрытую золотой и лазурной мозаикой. Телефон с треском разлетелся на мелкие куски. Фетиш услышал грохот и вошел, еще загодя начав приседать и кланяться.
– Неужели разговор с принцем Бавадом расстроил моего повелителя?
Хозяин ничего ему не ответил. Он был занят тем, что пил свой бренди прямо из горлышка.
Фетиш на цыпочках вышел из комнаты, чтобы позвонить Делам-Нуару и отчитаться об изменениях в обстановке. Но Делам-Нуар не нуждался в доносе своего шпиона, поскольку находился рядом с принцем Бавадом во время его телефонного разговора с эмиром Матара.
– У него позвоночник, как у медузы, плавающей в Красном море, – сказал Бавад с отвращением.
Делам-Нуар улыбнулся и слегка развел руками, изображая недоумение.
– Усадить его на трон было ошибкой, – сказал Бавад.
– При всем уважении не соглашусь с вами.
– Конечно, не согласитесь. Это же вы его предложили.
– А вы думаете, что вам и королю было бы удобнее, если бы на троне Матара сидел сильный и независимый человек? Марионеток лучше делать из дерева, чем из стали, не так ли? – Пальцы Делам-Нуара задвигались, как будто он управлял куклой на ниточках. – Чувствуете? Гораздо легче. Вам не о чем беспокоиться, мой принц. Матар теперь принадлежит вам.
– Зато вы получили военно-морские базы и скидку на нефть.
– Наши базы защищают ваши новые нефтяные терминалы. Так сказать, историческое сотрудничество. Такого не случалось со времен Вади Бен Салаама…
– Да, да. Но как быть с этими женщинами? Почему матарский идиот никак не может их казнить и покончить со всем этим?
Делам-Нуар покачал головой:
– При всем уважении к вам и Его Величеству я думаю, что возвести этих женщин на эшафот и публично отрезать им головы было бы очень серьезной ошибкой. Их тут же объявят великомученицами.
– У нас в Васабии это мало что значит, – сказал Бавад. – Однако наше посольство в Вашингтоне информирует нас о том, что на них оказывают давление по поводу этой женщины Флоренс.
– Два ее бывших сотрудника инициировали кампанию в прессе. Но это не имеет никакого значения – если позиция Матара будет по-прежнему примерно такой: «Мы понятия не имеем, где эта женщина, поэтому оставьте нас в покое».
– Сотрудники? И что, их кампания развивается успешно?
– Если бы я считал их проблемой, поверьте мне, я бы уже принял меры.
– Меры?
– У нас с вами ведь нет друг от друга секретов. Мои источники в правительстве США заверяют меня, что они тоже пристально следят за ситуацией. Весьма пристально. И меньше всего им нужна шумиха вокруг этой женщины. Флоренс Аравийская? Нет, нет. На данный момент она крайне неудобный персонаж. Если честно, то я думаю, что американцы были бы только рады, если бы Малик просто отдал приказ столкнуть ее в одну из своих новых oubliettes.
– А эти ваши источники – они из ЦРУ?
Делам-Нуар широко улыбнулся:
– Mon prince, спрашивать старого шпиона про его информаторов – все равно что пытаться узнать у шлюхи о ее клиентах. Это вопрос профессиональной гордости.
– Цены на нефть могут как опускаться, так и подниматься, – фыркнул Бавад.
– Но я говорю вам буквально все, что знаю. Операция Флоренс в Матаре была одобрена в самых высоких кабинетах правительства Соединенных Штатов. Почему? Для того чтобы поставить на место ваше правительство. В качестве наказания за вашу позицию по Израилю, за вашу независимость и за ваш аристократизм. Так или иначе, но эта операция, как и все зарубежные операции США, полностью провалилась. Однако нам – вам и Франции – она предоставила фантастический шанс, который вы, должен признать, блестяще использовали. Поэтому не следует слишком расстраиваться из-за американцев. Они в течение нескольких месяцев сделали для нас то, чего мы сами не в силах были достичь целых восемьдесят лет.
– Но им самим это очень не нравится. Наш представитель в ООН докладывает, что они готовят какую-то акцию в Совете Безопасности против Васабии.
– На которую, уверяю вас, Франция немедленно наложит вето.
– Они уже заявляют, что все это было инспирировано Францией. Ответственность, между прочим, возлагают на вас.
– А вы разве слышали хоть одно заявление французской стороны о том, что она готова принять на себя ответственность за действия Васабии в Матаре? – испытующим тоном спросил Делам-Нуар. – Мы не сказали об этом ни слова.
– А как насчет этого еврея-сенатора из Нью-Йорка? Он вчера целую речь произнес, обвинив во всем Францию. А Таллулу назвал парижским орудием!
Делам-Нуар неодобрительно зацокал языком.
– Какой позор. Но что вы хотите? Это ведь тот самый сенатор, который поднял шумиху, когда мы освободили из заключения девяносточетырехлетнего старика. Вы только подумайте – девяносто четыре года! А этот еврей раскричался всего лишь из-за того, что тот имел отношение к печально известным концлагерям во время Второй мировой войны. Вечно он всюду лезет.
