— А я почему-то думала, что вы приедете с пустым чемоданом, — произнесла Анна.
— Наверное, так и следовало поступить. Если честно, я не планировала что-либо покупать. Не думала, что останется на это время.
— Что ж, по крайней мере вы привезли большущий чемодан.
— А в этом доме есть достаточно сильный мужчина, который способен оторвать его от земли.
— Что я и продемонстрировал минуту назад, — сказал Джек. — Что скажете насчет бокальчика вина на террасе?
Он прошел мимо них широкими шагами и спустился по лестнице. Анна последовала за ним легкой походкой, и Анжелика вдруг почувствовала, как сердце сжалось от ревности. Они оба прекрасно вписывались в этот интерьер, она же была здесь совершенно чужой. Она ругала себя за то, что имела наглость ревновать, хотя это она, а не Анна, была обманщицей.
Все трое расположились на террасе, восседая на зеленых льняных подушечках и обозревая панораму сада. Луна освещала постройку, очень напоминающую пагоду — буддийский храм, расположенный посередине небольшого декоративного озерца. Белые вьющиеся розы оплетали шесты, а лилии плавали на воде, словно симпатичные маленькие лодочки. Вдали на фоне неба вырисовывался силуэт целой вереницы скалистых гор. Теплый бриз принес с собой кваканье лягушек и стрекотанье сверчков, а в воздухе пахло жасмином.
Анна уже накрыла на стол, готовясь к вечерней трапезе, поставив посередине вазу с недавно срезанными розами. Анжелика не могла не отметить про себя ее чувство стиля. Здесь буквально на всем, начиная от черно-белой черепичной террасы и кончая толстостенной посудой, расписанной зелеными слонами, лежал отпечаток неоспоримого безукоризненного вкуса. Анна относилась к разряду тех немногих женщин, которым от природы достался редкий дар — чего бы ни коснулась ее рука, оно тотчас становилось привлекательнее, будь то предмет интерьера или одежды или же подарок для кого-то из друзей. Анжелика была знакома с таким типом людей и поэтому от души восхищалась этой женщиной.
— Мне очень нравится ваша пагода, — сказала она.
— Это мой маленький кусочек пространства. Там я медитирую. Мои домашние знают, что, когда я нахожусь в пагоде, меня нельзя тревожить.
— Вы медитируете?
— Да, каждое утро и каждый вечер. С восходом солнца и на закате, в течение часа.
— У вас поразительная самодисциплина. А вот мне удается делать это лишь раз в неделю. Все никак не выкрою время.
— Да это и понятно — напряженный график лондонской жизни. А кроме того, вы ведь пишите книги, у вас маленькие детишки, муж, да еще и домашнее хозяйство, которое тоже лежит на ваших плечах. Когда наши дети были маленькими, я тоже не имела возможности медитировать два часа в день, выкраивая на это занятие от силы двадцать минут, в конце дня, да и то постоянно прислушиваясь, не проснулись ли мои чада и не нужно ли им чего-нибудь. Однако все-таки постарайтесь уделить этому занятию минут десять в самом начале дня, перед тем как приступить к работе. Просто найти немного времени, чтобы погрузиться в себя и слиться с тишиной. Это очень тонизирует и способствует продлению молодости.
— Да, вот уж действительно хороший стимул.
— Вы бы поверили, узнав, что мне почти пятьдесят лет, а?
— Да вы шутите! — Анне на вид можно было дать не больше сорока.
— Нет, это правда. И я объясняю это действием медитации и своими попытками обрести душевное спокойствие в повседневной жизни.
Анжелика посмотрела через стол на Джека, который сейчас сидел, потягивая вино.
— Анне следовало бы написать книгу о поиске счастья.
Женщина засмеялась, и в том, как она сморщила нос, было столько очарования.
— Этой неуловимой теме было посвящено уже столько книг. Если бы я знала, в чем секрет счастья, я уже давно достигла бы Нирваны. Однако я все еще здесь, на грешной земле, с полным набором присущих человеку недостатков.
В этот момент из гостиной, неся на руках грязного пса, вышла Люси. Это была высокая красивая девушка с вьющимися светло-каштановыми волосами и большущими карими глазами, очень похожая на отца.
— А, Люси, — сказал Джек. — Я хочу познакомить тебя с Анжеликой Гарнер, моей знакомой из Лондона.
Глаза девушки загорелись.
— Мне очень нравятся ваши книги, — сказала она, протягивая свободную руку.
— А это кто? — спросила Анжелика, кивнув в сторону собаки.
— Это Доминго. Он каким-то образом нашел путь в наш сад…
— А заодно и в сердце Люси, — закончила Анна.
— Присоединяйся к нам, — предложил дочери Джек.
— Не возражаете, если я воздержусь? Я уже поела и, если честно, хотела бы еще немного поработать над своим докладом.
— А что за доклад? — поинтересовалась Анжелика.
— Я готовлю доклад о русских царях.
— Звучит интригующе.
— Работы хватает.
— А ты хочешь осветить жизни всех российских императоров?
— Да нет же, только самых важных.
— То есть применяешь избирательный подход.
— Точно. — Люси засмеялась. — Лучше бы я занялась чтением вашей новой книги. Я так понимаю, папочка уже прочитал ее. — Она подняла глаза на отца и улыбнулась. — Когда ты дашь мне ее?
— Если я дам тебе ее прямо сейчас, ты никогда не напишешь свой доклад. — Глаза Джека были полны любви, когда он смотрел на дочь. — Пусть «Шелковый змей» станет твоей наградой.
Люси пожала плечами.
— Пойду-ка я лучше к своему ноутбуку. А вы остаетесь у нас на выходные?
— Я уезжаю в воскресенье.
— Ну, тогда увидимся завтра. — Она поцеловала родителей и пошла в дом.
— Ваша дочь просто красавица, — сказала Анжелика Анне.
— От меня ей досталось не много, — ответила Анна. — Люси — папина дочка.
— Ей повезло, что она такая высокая.
— Да, повезло. Все наши девочки отличаются высоким ростом. Мне уж точно грех жаловаться на то, что мой муж не улучшил генофонда моей семьи.
Анжелика заметила, как Анна посмотрела на своего супруга. В ее глазах была печаль. Джек отвел взгляд.
Они пили вино, ели салат, курятину и хлеб и рассуждали о смысле жизни. Анжелика уже забыла о своей ревности к Анне. Как будто эта женщина была сказочной волшебницей и благодаря ее чарам Анжелика перестала замечать собственные страхи и обиды. Анна была в белой льняной рубашке, ее кожа лоснилась от загара, а полные сочувствия глаза поблескивали при свете ламп. На ее лице играла нежная дружелюбная улыбка, словно она хотела сказать, что никакие неприятности не могли нарушить ее душевного равновесия. Когда Анна смотрела на Анжелику, ее глаза были полны любовью, словно перед ней сидела ее дочь. Анжелике очень хотелось испытывать к этой женщине антипатию, ведь Анна стояла между ней и любимым мужчиной, однако не испытывала ничего, кроме благодарности за радушный прием и желания и дальше слушать ее рассуждения.
