— Анджело. Я путешествую по Земле.
— А я тут на конференции. Ну, в общем, это неважно. Я, пожалуй, тоже путешествую, но по лабиринту судьбы. И, похоже, запутался.
— Интересно-интересно. Эта тема мне знакома. Я знаю о лабиринтах почти все. Как вы полагаете, когда на Земле появились первые лабиринты?
— Думаю, задолго до нашей эры.
— Вот-вот, около пяти тысяч лет назад. Об этом свидетельствует глиняная табличка, найденная в Кноссе на острове Крит. Владычицей кносского лабиринта была богиня Ариадна. Знаете историю нити Ариадны?
— Да. Несколько лет назад был на Крите и посещал Кносский дворец.
— Вот и отлично, значит, вы могли видеть его воочию. Но лабиринт — это не только сооружение из камня или какого-нибудь другого материала. Первоначальным воплощением лабиринта был танец, исполняемый цепочкой танцующих. Например, традиционные хороводы в России имеют его черты. Есть также упоминание о лабиринте-танце у Плутарха, а также описание Вергилием «троянской игры» всадников.
— Я припоминаю, в книге Германа Керна «Лабиринты мира» упоминается о лабиринтах-путаницах, имеющих скорее метафорическое значение, о лабиринтах как последовательности движений и о лабиринтах-рисунках.
— Это так. Однако наиболее сложным вопросом, касающимся лабиринтов, является их толкование.
Что есть лабиринт? Это — замкнутое пространство, отделенное от всего остального мира и окруженное внешними стенами. В этих стенах имеются один или несколько проходов. Внутри этого пространства тоже расположены стены, ограничивающие узкие дорожки. В этих стенах, в свою очередь, также есть свои проходы.
— И эти стены, как правило, построены из камня? Как в Кноссе?
— Абсолютно неважно, из чего построены стены. Важно то, что они непроницаемы в местах, где отсутствуют специально устроенные проходы. Выйти из лабиринта, равно как и попасть в его центр, можно только по дорожкам. Это очень сложно, если не знаешь его архитектурную структуру. Требуется определенная степень зрелости и, пожалуй, отваги. Прежде чем войти в лабиринт, человек преодолевает множество преград. Но, войдя внутрь, он обнаруживает, что эти преграды ничего не значат по сравнению с теми, которые возникают на извилистом пути.
— В чем же может состоять цель похода в лабиринт?
— Достичь его центра, конечно. Это всегда непросто. Вступив на дорожки лабиринта, человек оказывается в окружении стен. Он отрывается от привычной среды, в которой жил до этого. Никто не может помочь ему выбраться, только он сам.
— Ну а что же находится в центре?
— Это зависит от человека. Достигнув центра, он оказывается наедине с самим собой. Может быть, встречается с высшими принципами бытия или чем-то, наполненным особым смыслом.
— То есть, продвигаясь к центру, человек стремится к одиночеству?
— Я не говорю — стремится. Он оказывается наедине с самим собой, то есть в одиночестве. Центр — это место, в котором он обнаруживает нечто настолько важное, что заставляет его кардинально изменить направление дальнейшего движения. Решение о таком изменении человек должен принять сам. Никто не вправе ему мешать.
— Но ведь дорога жизни, ведущая к одиночеству, — это дорога к смерти.
— Да, все люди смертны. Но не всякая смерть человека есть смерть физическая. Оказавшись в центре лабиринта, человек может начать новую жизнь, завершив прежнюю.
— А когда человек попадает в лабиринт любви, происходит то же самое?
— Конечно! И этому имеется сколько угодно подтверждений. Истории даже известен целый класс лабиринтов, построенных в виде живых изгородей: влюбленным ведь нужно же было куда-то прятаться от посторонних глаз. Эти запутанные лабиринты символизируют сложный и неоднозначный характер чувственной любви. Один из них изображен на картине итальянского художника Тинторетто. В основу ее замысла положена легенда о Кифере — острове любви.
— Да-да, я уже слышал об этом и даже видел копию этой картины в Венеции.
— Что вы говорите? — с чуть скрываемой улыбкой произнес старик. — А мне казалось, что существует только оригинал, и хранится он во дворце Хэмптон-Корт в Англии. Ну, впрочем, неважно. Вы были в Венеции?
— Да, примерно год назад.
— И конечно, не один, а с любимой женщиной?
Влад посмотрел в его приветливые улыбающиеся глаза, и ему показалось, что старик все знает.
— Да, не один.
И он рассказал ему все, что с ним произошло с момента того самого поцелуя в машине до событий последней ночи.
— Волшебный поцелуй. Как романтично! — потирая руки, с удовлетворением от услышанного рассказа произнес старик. — Полагаю, вы попали в серьезную передрягу, мой друг. Но не стоит отчаиваться. Не вы — первый, не вы — последний. И вот что я вам еще скажу: вы уже в лабиринте. Да-да, вы вступили в него, когда решились организовать свидание в доме вашего приятеля Раевского.
— И долго мне по нему еще блуждать?
— Это зависит от вас: захотите ли добраться до его центра или повернете обратно. Вы не запаслись нитью Ариадны случайно?
— Нет. Даже не думал об этом.
— Ну, это понятно. Новички всегда себя так ведут. Но еще раз говорю, не отчаивайтесь. Нить — нитью, а голова, сердце и интуиция тоже много значат. Пожалуй, даже интуиция в большей степени, чем голова. Как вы ощущаете, что происходит с вашей душой?
— Я чувствую в душе дискомфорт.
— Так. А что, по-вашему, есть Душа?
— Душа? Ну, это внутренний мир человека.
— Интересно. И как же он, этот мир, зарождается и как построен?
— Думаю, рождается в момент зачатия плода. А потом изменяется под влиянием внешней среды и обстоятельств.
— Изменяется даже в утробе матери?
— Полагаю, да.
— Интересно-интересно. А как же сам человек может влиять на изменение своего внутреннего мира?
— Путем наблюдения, изучения и выбора решений в разных ситуациях.
— И что ж, каждый человек на это способен?
— Думаю, в разной степени, но наверняка каждый способен.
— И что же является критерием правильности выбора решений?
— Не знаю точно, но полагаю, ощущение удовольствия от свершающихся затем событий, от жизни в целом.
— И как же вы оцениваете ваши решения в сложившейся ситуации? Получаете удовольствие от того, что с вами происходит?
— Нет.
— Значит, что-то делаете не так? Поэтому в душе чувствуете дискомфорт?
— Видимо, да.
— Ну и, конечно, не чувствуете себя при этом свободным?
— Пожалуй, не чувствую. Всегда есть масса условностей: нормы морали и нравственности, законопослушность, общественный контроль, которые ограничивают выбор. «Свобода есть осознанная необходимость». Раньше так учили, и это глубоко укоренилось в сознании. Но вот, что такое «осознанная необходимость», толком не объясняли. И вообще, необходимость чего?
