Так вот. Интерфейсы между отдельными участками Мира, выхваченными из разных эпох, конечно, не походили на горизонты событий
[32]
черных дыр. Но они были разрывами в ткани пространства-времени. И возможно, информация каким-то образом утрачена. Вот откуда взялась казуистика. Я думаю, что на Мире постепенно формируется новая реальность. Образуются новые причинно-следственные цепочки. Но эти цепочки – часть этого мира, этой реальности, они не имеют никакого отношения к миру былому… – Она потерла усталые глаза. – Лучше не скажу. Невесело, правда? Самая продвинутая физика не дает нам ничего, кроме красивых образных сравнений.
Абдыкадыр осторожно проговорил:
– Ты должна все это записать. Скажи Евмену, пусть приставит к тебе писца, чтобы он все это записывал.
– На древнегреческом? Бисеза гулко рассмеялась. Джош вмешался.
– Мы про Разрыв все время рассуждаем с позиции «как». Но я никак не могу понять «почему».
– О, у этого была цель, – ответила Бисеза и укоризненно глянула на Око. – Просто мы пока еще не выяснили, какая. Но они где-то есть – за Очами, за всеми Очами. Они следят за нами. Может быть, играют нами.
– Играют?
Бисеза проговорила:
– Ты разве не замечал, как то Око, на которое наброшена сеть, экспериментирует с обезьянолюдьми? Они носятся по своей треклятой клетке, как крысы с датчиками в голове.
Джош задумчиво произнес:
– Может быть, Око пытается… – Он беспомощно развел руками. – Как-то их стимулировать. Поднять на более высокий уровень развития.
– Ты им в глаза посмотри, – холодно отозвалась Бисеза. – Какое уж тут повышение уровня. Да нет, они просто соки высасывают из этих бедняжек. Очи здесь не для того, чтобы давать. Они здесь, чтобы отбирать.
– Но мы – не обезьянолюди, – заметил Абдыкадыр.
– Верно. Но может быть, над нами они экспериментируют более тонко. Может быть, особенности Ока – такие, как его неэвклидова геометрия, – представляют для нас всего лишь коробку с головоломками. А ты думаешь, это просто совпадение, что Александр Македонский и Чингисхан столкнулись здесь? Чтобы два величайших полководца в истории Евразии встретились в бою случайно? Да они смеются над нами. Может быть, они только для того всю эту чертовщину и затеяли – чтобы над нами похихикать.
– Бисеза, – Джош взял ее за руки, – ты считаешь, что Очи – ключ ко всему происходящему. Что ж, я тоже так думаю. Но ты позволяешь этой работе разрушать тебя. Что от этого хорошего?
Она встревоженно посмотрела на него, перевела взгляд на Абдыкадыра.
– Что вы задумали, выкладывайте. Абдыкадыр рассказал ей о запланированном Александром походе в Европу.
– Пойдем с нами, Бисеза. Такое приключение!
– Но Око…
– Оно никуда не денется и дождется твоего возвращения, – заверил ее Джош. – Можно кого-то другого приставить к нему, чтобы продолжать твои наблюдения.
Абдыкадыр добавил:
– Обезьянолюди не в состоянии покинуть свою клетку. А ты человек. Покажи этой штуковине, что она не может тобой управлять, Бисеза. Выйди из клетки.
– Дерьмо собачье… – устало проговорила Бисеза. И добавила: – Кейси.
– Что-что?
– Придется Кейси взять на себя эту лабораторию. Не кому-то же из македонян это поручать. И не кому-то из британцев – это будет еще хуже, потому что британец будет уверен в том, что во всем тут разбирается. Абдыкадыр и Джош переглянулись.
– Он согласится – только сказать ему об этом должен не я, – выпалил Джош.
Бисеза сердито зыркнула на Око.
– Я вернусь, подонки. И не обижайте Кейси. Не забывайте: я пока рассказала им про вас меньше, чем знаю…
Абдыкадыр нахмурился.
– Бисеза? Что ты имеешь в виду? «Что я могла бы узнать дорогу домой».
Но она не могла пока сказать об этом. Она решительно поднялась.
– Когда отбываем?
40
Личное море
Путешествие должно было начаться в Александрии. Предстояло непростое плавание против часовой стрелки вдоль побережья Средиземного моря. Отплыв из Египта, корабли должны были направиться к северу, а потом плыть на запад вдоль южного берега Европы – до Гибралтарского пролива, а потом обратно, вдоль северного побережья Африки.
Этот царь никогда и ничего не делал «чуть-чуть». В конце концов, он был Александром Великим. И его странствие по Средиземному морю, которое его советники за глаза именовали не иначе как «личным морем Александра», не стало исключением.
Александр ужасно расстроился, обнаружив, что город, заложенный им в дельте Нила, его Александрия-на-Ниле, уничтожена Разрывом. Но он не дрогнул и распорядился, чтобы несколько подразделений его войска тут же приступили к закладке нового города на том же месте, по плану исчезнувшей Александрии. Своим инженерам он велел начать строительство нового канала между Суэцким заливом и Нилом. Кроме того, он приказал в спешном порядке обустроить временную гавань в Александрии, и многие корабли из числа построенных в Индии проплыли по Суэцкому заливу. Там их вытащили на берег, разобрали на части и доставили в Александрию.
К изумлению Бисезы, всего через пару месяцев в гавани строящейся заново Александрии уже вновь был собран флот и готов к отплытию. После двухдневного празднования, жертвоприношений и пира в шатровом городке, где поселились строители города, флот отчалил от пристаней.
Поначалу на Бисезу, впервые за пять лет оторвавшуюся от Ока Мардука, плавание действовало удивительно расслабляюще. Она проводила много времени на палубе, смотрела на проплывающие мимо берега или слушала непростые споры представителей разных цивилизаций. Даже на море смотреть было любопытно. В ее время Средиземноморье, приходящее в себя после многих десятилетий загрязнения, превратилось в гибрид природного заказника и национального парка. Море было огорожено громадными невидимыми электрическими и звуковыми барьерами. А теперь оно кишело всякой живностью, и Бисеза уже видела здесь дельфинов и китов. Как-то раз ей показалось, что она увидела торпедообразный силуэт гигантской акулы. Такие здоровенные в ее время точно не водились.
А вот тепла не стало. Часто по утрам Бисеза вдыхала морозный воздух. С каждым годом становилось все холоднее, правда наверняка сказать было трудно, и она жалела о том, что они с самого начала не додумались вести наблюдение за погодой и делать записи. Но несмотря на прохладу, Бисеза обнаружила, что от солнца нужно беречься. Британцы надевали на голову завязанные на уголках узлами носовые платки, и даже смуглые македоняне порой обгорали. На царских кораблях поставили навесы из плотных тканей, лекари Александра экспериментировали с мазями из ослиного жира и пальмового сока для защиты от ставших вдруг такими агрессивными лучей солнца. Грозы и ливни, бушевавшие в первые дни после Разрыва, давно утихли, но с климатом явно творилось что-то неладное.
