Банки номер один и номер три проектировались как жилые. В них могла поместиться команда из десяти человек. Но оба эти модуля командой посещались редко, так что в них сохранились разве что некоторые детали оборудования. Здесь все было пустотелое и надувное: кровати, стулья, стенные перегородки, заполненные водой из марсианского льда, что обеспечивало некоторую звукоизоляцию. Здесь же находились биолюминесцентные панели, которые легко снимались со стен и могли быть сложены или свернуты в трубочку. Майра перенесла в свою комнатку в толще льда несколько таких ламп, чтобы сделать ее светлее.
Под световыми панелями висела схема модулей станции: Банка номер два обозначалась здесь городским пейзажем, Банка номер пять — горами, Банка номер шесть — морем, Банка номер один — сосновым лесом, а Банка номер три — прерией. Немного поэкспериментировав, Майра поняла, что в эти виртуальные ландшафты можно вдохнуть жизнь и заставить двигаться. Но эти усилия по украшательству станции оставили всех равнодушными, люди переехали в Банку номер два, «домой», где жили все вместе в одной круглой комнате без всяких пейзажей.
По этому поводу Юрий шутил:
— Сколько денег сюда угрохали! Все земные правительства и организации так старались, когда после солнечной бури деньги рекой потекли в космос! Надо полагать, их мучило чувство вины. Они понимали, что здесь экстремальные условия для жизни и пытались как можно сильнее приблизить их к земным. Человек здесь должен был стать «комнатным туристом». По крайней мере, так мне говорили во время тренировок. Ха!
— Это не сработало?
— Знаешь, что человеку нужно? Фотографии родных и несколько картинок в сине-зеленых тонах для успокоения глаз. Кстати, напомни мне как-нибудь показать тебе Марс через поляризационный фильтр. Здесь такие цвета! Темно-красные, например. На Земле даже названий для них еще не придумали. А изображения мест, где мы никогда не бывали… Их сюда поместили люди, безвылазно живущие в городах и тоже их в глаза не видевшие… Все это ерунда.
Она подумала, что на Земле неправильно понимают потребности людей в космосе. Вещи, которые земляне считают хорошими и дорогостоящими, здесь абсолютно не имеют цены. В космосе, как она заметила, — как в Лоуэлле, так и на станции Уэллс, — постепенно формировался свой уклад жизни, так что космики постепенно забывают земные привычки и игнорируют места, которые по идее должны бы их радовать.
В то же время Майра подозревала, что в том способе, каким команда живет в ограниченном пространстве Банки номер два, есть нечто гораздо более глубокое и осмысленное, чем простое стремление к экономии пространства или энергии. Немного покопавшись в компьютере, она нашла там изображения круглых строений периода железного века, которые когда-то были широко распространены в Европе и Британии. Большие конусообразные дома, построенные вокруг центрального столба, с голым земляным полом и без всяких внутренних стен. И вот теперь, на марсианском полюсе, как будто бессознательно, обитатели станции Уэллс отвергли предрассудки городской архитектуры и вернулись к гораздо более архаичным условиям жизни. Майра нашла в этом нечто умиротворяющее.
Разумеется, кольцо из семи модулей служило еще одной цели, имевшей отношение к психологии людей, живущих в замкнутом пространстве. Чтобы попасть из одной точки станции в другую, у них всегда имелось два пути. К примеру, Элли вдруг почувствовала неприязнь к Юрию: в таком случае у нее имелись способы избегать встречи с ним до тех пор, пока она не возьмет эмоции под контроль. Люди, вынужденные постоянно жить скученно в замкнутом пространстве, причем полярной зимой, которая здесь длилась почти столько же, сколько целый земной год, и не имеющие возможности, когда хочется, ступить за двери модулей, просто обречены постоянно натыкаться друг на друга. И помочь им в такой ситуации можно только одним способом — создать среду, способную снимать напряжение.
Постепенно Майра тоже начала здесь работать.
В Банке номер четыре, где находился сад, всегда нужны были рабочие руки. Здесь выращивались рис, шпинат, картофель и бобы, и они требовали постоянного ухода. Оборудование по поддержанию гидропоники также требовало постоянного ухода. Грендель Спет с благодарностью приняла посильную помощь Майры. Интересно, что здесь имелась кадка с бамбуком. Члены предыдущей команды нашли способы питаться этим быстрорастущим растением и делать из него разные штуки: например, «музыку ветра», то есть свистящие и шелестящие палочки, по китайским поверьям отгоняющие злых духов. Они свешивались с потолка в одном из углов модуля. Но доля сада в пищевом рационе команды составляла всего лишь несколько процентов, и, если руководствоваться только логикой, то гораздо выгоднее было бы использовать пространство банки и ее энергию для сушки поступающих из Лоуэлла продуктов. Но Майре показались очень трогательными все эти знакомые живые растения, истинное предназначение которых заключалось как раз в том, чтобы быть живыми и знакомыми.
Впрочем, не важно, сколько бы она ни занимала себя работой, ее мысли постоянно были прикованы к шахте.
Шахта была центром здешней тайны и местом, где она потеряла свою мать. Загвоздка заключалась в том, что самостоятельно туда спуститься она не могла, а члены команды всегда были слишком заняты своими собственными делами.
Прошли недели, прежде чем она уговорила Ханса Гритчфилда еще раз облачить ее в скафандр и отправить в недра ледяной шапки, то есть в шахту.
Элли и Майра, похожие на громадных зеленых куколок, неуклюже кружили по пещере. В тусклом свете ламп они постоянно натыкались на грубо высеченные во льду стены.
Элли фон Девендер терпела ее присутствие, хотя и с трудом. Всегда очень занятая, сосредоточенная, исполненная чувства собственного достоинства и важности своей работы, она не относилась к числу людей, созданных, чтобы нянчиться с новичками. Однако о своей работе она говорила охотно. Майре оставалось только вовремя задавать вопросы.
Элли установила целый комплекс датчиков вокруг Глаза, некоторые в самой пещере, некоторые в нишах, которые она специально для этих целей выплавила во льду по всему периметру.
— Детекторы частиц высокой энергии. Счетчики радиации. Установка для регистрации нейтрино. — Последняя представляла собой камеру, наполненную жидкой двуокисью углерода и утопленную во льду.
В арсенале у Элли имелись и активные способы изучения Глаза. Она создала в комнате целую систему из лазеров и небольших ядерных излучателей, которые были направлены на Глаз, как дула винтовок расстрельной команды. Они могли сымитировать излучения собственной радиации и частиц Глаза, а Элли оставалось только направить полученные данные обратно на Глаз, что позволяло замечательным образом подавать сигналы на мобильный телефон Байсезы, заброшенный в другой мир.
Только установка для регистрации нейтрино была несколько грубоватой, потому что собиралась из стандартных элементов, снятых с детекторов частиц и других приборов, которые были под рукой. Гораздо больше Элли гордилась детектором гравитационных волн.
Она сконструировала его сама применительно к особым условиям марсианской шапки. Для этого она попросила у Ханса его «кротов» — маленькие экскаваторы, способные исследовать внутренние пласты льда. С их помощью она создала целую сеть прямолинейных туннелей, по которым взад и вперед проходил лазерный луч высокой частоты. Ее идея заключалась в том, что любые изменения в гравитационном поле Глаза, или его марсианской ловушки, должны были вызвать появление гравитационных волн. Эти волны должны были заставить полярный лед сотрясаться, и эти крошечные сотрясения непременно будут уловлены детекторами как слабые сдвиги лазерного излучения.
