Именно поэтому телефон сделал предсказание об относительно скором конце Вселенной, хотя числа и сроки, как всегда, были неопределенными. Телефон считал, что расширение уже затронуло структуру самой галактики, и ее отдаленные звезды уже светятся мерцающим красным светом. Конец света вполне может быть виден на небе, если знать, как и куда смотреть.
Телефон показал Байсезе некоторые планеты: Марс вечером, Венеру утром.
— В последнее время мы их совсем не видим, — шептал ей телефон. — А ведь я давно изучаю небо, пытаюсь датировать «Мир».
— Помню.
— Наблюдения всегда были очень скудными. Я так и не заметил, как они меняются…
Марс и Венера, родные брат и сестра Земли, постепенно тонули в небесной синеве.
36. «Хаббл»
Летающий над Землей телескоп представлял собой толстый двойной цилиндр длиной тринадцать метров с двумя большими солнечными панелями, постоянно повернутыми к Солнцу.
Более тонкая часть цилиндра, известная как передняя оболочка, имела на конце отверстие с вращающейся крышкой. В основании передней оболочки — внутри короткого и широкого цилиндра, больше известного как кормовой кожух, — находилось зеркало, диск около двух метров в диаметре. Зеркало было сделано из силикатного титанового стекла, имеющего низкий коэффициент расширения. Сверху стекло было покрыто фторидами алюминия и магния. Свет, собранный первым зеркалом, фокусировался на втором, меньшем, а затем через специальное отверстие проходил к системе научных инструментов, среди которых имелось несколько камер, спектральных анализаторов и калибраторов световой интенсивности и поляризации.
К корпусу телескопа с внешней стороны были приделаны направляющие для стыковки с грузовым шлюзом «Шаттла». Собранный из модулей, легкий в эксплуатации, он по идее должен был регулярно обслуживаться и ремонтироваться астронавтами.
В то же время, будучи космическим проектом, телескоп страдал от неразберихи в космической политике НАСА, переживавшей долгосрочный упадок. То на его создание не хватало средств, то задерживался запуск, то начинались долгие дебаты в конгрессе, связанные с перерасходом средств. Запуск его был отложен на годы из-за катастрофы «Челенджера». Когда же наконец его запустили, то первые полученные с него снимки имели дефект, объясняемый так называемой сферической аберрацией, то есть трещиной шириной в человеческий волос, которая не была замечена во время тестирования. Прошли еще годы, прежде чем во время очередного полета «Шаттла» астронавты привезли на орбиту систему корректирующих линз, способных компенсировать погрешность.
Но это было воплощение старой мечты первых космических фантазеров иметь над земной атмосферой телескоп. Он мог различать природные явления и предметы размером двести километров в верхней части облачного слоя Юпитера.
С момента высадки на Луну телескоп стал, пожалуй, самым популярным проектом НАСА. Прошли десятилетия после запуска «Хаббла», а его снимки все еще висели на стенах комнат и красовались на татуировках молодежи.
Но запуски «Шаттлов» для проведения ремонтных работ на телескопе всегда были непомерно дорогостоящими, а после катастрофы с «Колумбией» стали практически невыполнимыми. Телескоп старел. Астронавты заменили на нем изношенные гироскопы, отработавшие свой срок солнечные батареи и прохудившуюся изоляцию, однако оптические поверхности продолжали подвергаться воздействию солнечных лучей, а также коррозии со стороны чрезвычайно разреженных, но в высшей степени активных газов верхних слоев земной атмосферы. Они бомбардировались микрометеоритами и мусором из космических кораблей.
Наконец телескоп стал лишним, и его заменил более современный, дешевый и эффективный соперник. «Хабблу» было приказано позиционировать себя так, чтобы снизить до минимума атмосферное торможение. Он превратился в бесполезный шарик на орбите, летающий в ожидании, что, может быть, в будущем сложатся более благоприятные финансовые условия для его расконсервирования. Все его системы находились в покое, отверстие в передней оболочке было закрыто: телескоп закрыл свой единственный глаз.
Проходили десятилетия.
Однако телескоп оказался удачливым и пережил солнечную бурю.
После бури наступила новая эра, со своими новыми потребностями, и наблюдательные посты в небе стали фактором первостепенной важности.
Через пять лет после солнечной бури с Земли наконец поднялся космический корабль с заданием навестить на орбите старый телескоп. Это уже был не «Шаттл», а его более технологичный потомок. На его борту находился манипулятор и комплект антикварных запасных частей. Астронавты заменили на телескопе все поврежденные компоненты, вернули к жизни его системы и возвратились на Землю.
Таким образом телескоп вновь открыл свой глаз.
Годы проходили один за другим, а затем телескоп кое-что увидел.
Многие считали символичным, что старейший на Земле космический телескоп первым из всех систем на поверхности планеты и около нее увидел приближающуюся квинт-бомбу.
В «Горном воздухе» Белла Фингал просматривала полученные с телескопа «Хаббл» снимки и увидела сверкающую каплю, скользящую среди звезд. До того момента, как бомба достигнет Земли, оставалось меньше года. От ужаса у нее в желудке начался болевой спазм.
Она позвала Пакстона.
— Иди сюда, Боб. Мы же не можем просто сидеть и ждать, когда эта штука к нам прилетит. Мне нужны свежие идеи.
37. Новый Нью-Орлеан
В последний день путешествия «Трезубец» входил в дельту Миссисипи. Даже Абдикадир вышел на палубу, чтобы посмотреть на это зрелище. В новом мире уровень моря был значительно ниже, чем прежде, до наступления ледникового периода, и поэтому дельта продвинулась далеко вперед в Залив. Здесь, конечно же, не было Нью-Орлеана, и среди зарослей густого тростника прекрасно себя чувствовали аллигаторы размером с небольшой грузовичок.
«Трезубец» осторожно пришвартовался к маленькой пристани. Байсеза увидела пакгаузы и причалы, над одним из которых возвышалось нечто похожее на деревянный подъемный кран. За портовыми строениями был виден крошечный город, просто скопление деревянных лачуг.
— Добро пожаловать в Новый Нью-Орлеан, — сухо сказала Эмелин. — От старого практически ничего не осталось. Мы сделали все, что могли.
Абдикадир произнес нечто, похожее на молитву на гортанном греческом языке.
— Байсеза, — сказал он. — Я все время удивлялся, что за машины используют эти американцы для осушения своих портов. Посмотри туда.
Сквозь поднимающийся над водой туман Байсеза увидела медленно бредущих животных, с виду напоминавших слонов. Запряженные по четыре, в сбруе из толстых веревок, они тянули за собой какую-то огромную машину. Все же вид этих животных показался Байсезе странным: черепа их были не такими крупными, как у слонов, на макушке было возвышение, а на спинах — горбы. Погонщики управляли ими с помощью стрекал и кнутов. По сравнению с животными люди казались карликами. Было ясно, что эти гиганты гораздо крупнее африканских слонов из мира Байсезы. Вот один из них поднял голову вверх и затрубил — звук получился слабый и монотонный, — и Байсеза увидела его огромные, слегка закрученные бивни.
