— Итак, эти пловцы приговорили себя к исчезновению, — сказал Алексей. — Солнце, какие только ужасы не происходят на свете!
Юрий возразил:
— Но это лучше, чем позволить Перворожденным победить.
— Нам потребовалось два года, чтобы найти способы отослать меня обратно домой, — продолжала рассказывать Афина. — Нам не хотелось транслировать самих себя в опасных условиях Вселенной. Поэтому мы собрали оптический лазер, генерирующий луч с очень малой расходимостью, и при этом весьма мощный. И когда пришло время, мы ввели в него мои закодированные данные и выстрелили ими на Землю. Мы предвидели, что они будут подобраны на «Циклопах», которые тогда, перед солнечной бурей, находились на начальной стадии проектирования и строительства.
— Рискованно, — сказала Майра. — А если «Циклопы» так и не были бы построены…
— У нас не было другого выбора, как только вступить в эту рискованную игру.
Юрий спросил:
— А почему из всех троих выбрали именно вас?
Афина помолчала.
— После совещания мы бросили жребий.
— А другие?..
— Сигнал вобрал в себя все, что у нас было. Все, что передала нам Мудрость. И хотя сама Мудрость жива, но для поддержки других уже ничего не осталось. Они отдали мне себя без остатка.
Потрясенная Майра размышляла о том, что могла чувствовать по этому поводу Афина, то есть сервер А-1 с такой сложной биографией. Как самая «юная» из трех, она могла почувствовать, что ее «родители» принесли себя в жертву ради ее спасения.
— Это было сделано не только для вас, — мягко сказала Майра. — Это было сделано для всех нас.
— Да, — ответила Афина. — И теперь вы видите, почему меня необходимо было отослать домой.
Майра взглянула на Алексея.
— И именно это вы от меня скрывали столько времени? Алексей явно чувствовал себя не очень уютно.
— Это был мой приказ, Майра, — ответила за него Афина.
Юрий смотрел на свои сложенные на столе руки. Он, как и Майра, тоже явно испытал потрясение. Майра спросила:
— О чем ты сейчас думаешь, Юрий?
— Я думаю о том, что сегодня мы прорвались сквозь некий концептуальный барьер. Со времен солнечной бури, как мне кажется, в отношении Перворожденных у нас существовала человекоцентричная предубежденность. Как будто мы заранее соглашались с тем, что они представляют угрозу только для нас, для людей, что это, так сказать, наша персональная Немезида. А теперь мы узнали, что Перворожденные выступают не только против нас, но и против других, причем так же жестоко. — Он поднял вверх руки и широко развел их в воздухе. — Теперь мы должны думать о Перворожденных как о существах, охватывающих широкие просторы времени и пространства. Черт, хочется кофейку. — Он встал и подошел к кофеварке.
Алексей надул щеки.
— Итак, Майра, — сказал он, — теперь ты знаешь все. Что дальше?
Майра ответила:
— Мы должны поделиться этими сведениями с земными властями. С Космическим Советом…
Алексей скорчил гримасу.
— С какой стати? Положим, они бросят еще несколько атомных бомб, а нас арестуют. Майра, они мыслят слишком узко!
Майра посмотрела на него укоризненно.
— Но разве во время солнечной бури мы не работали вместе? — спросила она. — И вот теперь мы вернулись к своей старой привычке: они лгут вам, вы лжете им. Это прямой путь для всех нас уйти в небытие.
— Будь справедлива, Майра, — возразил Юрий. — Космики делают все, что могут. И насчет действий землян они, возможно, правы.
— Так что же мы, по-твоему, должны делать? Юрий ответил:
— Мы должны последовать примеру марсиан. Они поймали в ловушку Глаз, то есть смогли нанести ответный удар. — Он горько рассмеялся. — И в результате оказалось, что единственный образец технологии Перворожденных находится на Марсе, под моей ледяной шапкой.
— Да, — согласилась Афина. — Создается впечатление, что фокус этого кризиса находится на марсианском полюсе. Я хочу, чтобы ты туда вернулась, Майра.
Майра задумалась.
— А что будет, когда мы туда вернемся? — спросила она.
— Там нам придется ждать, как и прежде, — ответила Афина. — Дальнейшие шаги в значительной степени от нас не зависят.
— А от кого зависят?
— От Байсезы Датт, — пробормотала Афина.
Зазвенел сигнал тревоги, и стены комнаты засветились красным светом.
Лайла дотронулась до своего идентификационного пятна и прослушала сообщение.
— Это копы из Астропола с земной палубы, — сказала она. — Нам надо уходить. Они ищут тебя, Майра. — Она встала.
Майра встала вслед за ней. Она была совершенно потрясена.
— Почему именно меня? С какой стати?
— Потому что они считают, что ты можешь вывести их на свою мать. Нам надо спешить. У нас очень мало времени.
Все выбежали из комнаты. Алексей на ходу отдавал команды «Максвеллу».
45. Мэр
Покупки в Чикаго совершались таким образом: люди бродили по Мичиган-авеню и другим торговым улицам, разглядывали витрины магазинов, в которых товары были навалены кучами, а некоторые платья, пальто и костюмы надеты на манекены. Здесь можно было купить меховые пальто, сапоги и другие зимние вещи, однако Эмелин смотрела только на фасоны, как она их называла, которые всегда оказывались антикварными штучками из магазинов 1890-х годов, вывезенными из переставших существовать Нью-Йорка или Бостона, с любовью сохраненными и с тех пор множество раз перелицованными и заплатанными. Байсеза считала, что Эмелин должна быть потрясена, столкнувшись с продукцией 1926 года, то есть на тридцать два года более поздней, чем ее временной срез.
Итак, они отправились по магазинам. Однако одна из улиц возле Маршалл-филд была наполовину перегорожена трупом лошади, высохшей и замерзшей до каменного состояния на том самом месте, где она упала. Свет в витринах представлял собой тускло горящие свечи из тюленьей ворвани и лошадиного жира. И хотя вокруг попадались иногда молодые люди, в основном это были те, кто работал в магазинах. Все покупатели, насколько заметила Байсеза, были пожилыми, в возрасте Эмелин или еще старше, те, кто пережил Разрыв, и теперь они рылись в этих жалких, одряхлевших воспоминаниях навсегда утраченного прошлого.
* * *
Приемная мэра Райса находилась в самой глубине здания городской ратуши.
За столом стояли стулья с твердыми высокими спинками. Байсеза, Эмелин и Абди сели в ряд и вынуждены были ждать.
Эта комната не была обита теплоизоляционными одеялами, как апартаменты Эмелин. Стены в ней были оклеены настоящими, плотными обоями и увешаны портретами бывших сановников. В камине горел жаркий огонь, работало также центральное отопление: от тяжеловесных железных радиаторов поступало сухое тепло, источник которого, вне всякого сомнения, находился в подвале, где он, скорей всего, имел вид печи, которой в больших количествах скармливали древесные поленья. На стене висел телефон, очень примитивный аппарат, состоящий из коробки с микрофоном, а для прослушивания к уху прикладывалась съемная слуховая трубка. На камине тикали часы, установленные по стандартному чикагскому железнодорожному времени, точно так же, как тридцать два года тому назад, — несмотря на глубокие перемены, происшедшие за это время во внешнем мире. На них было четыре часа.
