Элли быстро заговорила:
— Для начала мы можем послать эти символы. Их будет достаточно, чтобы показать, что мы тоже кое-что понимаем. Мы должны спровоцировать марсиан «Мира» на ответную реакцию! То есть я хочу сказать, что хотя бы некоторые из них придут к нам из того временного пласта, когда им было известно о Перворожденных.
Грендель покачала головой.
— Ты это серьезно? Твой план состоит в том, чтобы послать письмо в параллельную Вселенную, где, как мы надеемся, существует марсианская цивилизация, выброшенная из времени наподобие Солнечной системы из космической фантастики? Я правильно тебя поняла?
— Не думаю, что сейчас время для здравого смысла, Грендель, — возразила Майра. — Все рациональные средства, которые испробовали военно-космические силы Земли, не сработали. Значит, нам нужно защищаться экстраординарными средствами. В конце концов, для создания щита против солнечной бури тоже потребовалось нетривиальное мышление. И беспрецедентные усилия, чтобы его построить. Может, настало время снова выйти за рамки привычных представлений?
Все зашумели, посыпались бесчисленные вопросы, завязалась горячая дискуссия. Будет ли неустойчивая связь через марсианский Глаз на устаревший телефонный аппарат Байсезы достаточно надежной, чтобы осуществить задуманное? И как смогут американцы девятнадцатого века, живущие в скованном льдами Чикаго, разговаривать с Марсом? Телепатически?
Вопросов множество, ответов мало.
— Хорошо, — медленно произнес Юрий. — Но самый главный вопрос таков: что будет, если марсиане ответят? Что они смогут сделать?
— Напасть на квинт-бомбу со своими метательными машинами и температурными лучами, — насмешливо ответила Грендель.
— Я говорю серьезно. Мы должны все заранее обдумать, — продолжал Юрий. — Проиграть разные сценарии. Элли, может, ты за это возьмешься? Сочини что-нибудь вроде военной игры, где будет фигурировать угроза квинт-бомбы.
Элли кивнула. Алексей сказал:
— Даже если Байсеза найдет способ все сделать, как надо, может, нам следует оставить за собой право вето, потому что мы не можем даже себе представить, как отреагируют марсиане. Нам следует послать сигнал Афине. В любом случае, решение касается не только нас.
— Хорошо, — согласился Юрий. — В ближайшее время нам следует приступить к работе над нашим планом. Если, конечно, кто-нибудь не предложит что-нибудь получше. — Его злоба перешла в радостное возбуждение. — Эй! Почему мрачные лица? Мы здесь сидим, как медведи в берлоге. Но если наш план сработает, то глаза истории будут устремлены на нас! Наш модуль с этим самым столом посередине будут рисовать художники, а этот день станет праздничным на все последующие времена! Вроде как подписание Декларации независимости!
— Ну, если так, — сказал Алексей, — то мне надо побриться.
— Хватит болтать! — крикнула Грендель. — Давайте работать!
Все встали из-за стола и разошлись по своим рабочим местам.
48. Сигнал на Марс
И снова Байсеза, Абди и Эмелин были вызваны в приемную мэра Райса в Сити-холл.
Мэр их уже ждал. Он полулежал, водрузив свои обутые в сапоги ноги на стол, и курил сигару. Рядом с ним находился профессор Джиффорд Окер, астроном из университета.
Райс махнул им рукой, чтобы они садились.
— Вы просили моей помощи. — Он сразу же перешел к делу. В руках он держал письмо Байсезы, в котором были нацарапаны марсианские символы: треугольник, квадрат, пятиугольник и шестиугольник. — Вы считаете, что мы должны послать это марсианам.
Байсеза сказала:
— Я понимаю, что вам это кажется бредом сумасшедшего, однако…
— О, мне приходилось иметь дело и с более сумасшедшими идеями. Но я тут же обратился к Джиффорду за советом. Он мне наплел массу всякой чепухи относительно электромагнитных волн Герца и космических жучков Жюля Верна. Воистину, господа, о чем мы толкуем? О космических кораблях! Когда мы не можем протянуть железнодорожную ветку между нами и побережьем!
Окер с выражением страдания на лице смотрел в сторону, но молчал. Очевидно, его пригласили сюда, только чтобы унизить.
— Итак, — продолжал Райс. — Я послал этот запрос одному человеку в Чикаго, который вроде бы может кое-что смыслить в том, как это сделать. Правда, ему сейчас семьдесят девять лет, и после Обледенения он посвятил себя работе в Чрезвычайном Комитете, хотя Чикаго даже не его родной город! И тем не менее он сказал, что поможет. В три часа он обещал мне позвонить. — Он вынул из кармана часы. — А это значит, что прямо сейчас.
Почти целую минуту все сидели в полном молчании и ждали. Затем на стене зазвонил телефон.
Райс сделал знак Байсезе, чтобы она тоже подошла к телефону вместе с ним, затем поднял трубку и начал говорить. Байсеза слышала только обрывки монолога с другого конца провода, произнесенные в традиционном, высокопарном бостонском стиле. Однако суть была ясна.
«… Сигналы невозможны. Нам надо сделать знак! Достаточно большой, чтобы его можно было видеть из космоса. Его надо нанести на белую поверхность ледяной шапки… Надо выкопать траншею длиной в сто миль по форме этих фигур и размером как можно больше… Заполнить их деревом, нефтью или тем, что есть в наличии. Затем поджечь… Ночью будет виден свет костров, днем дым… Эти чертовы марсиане должны быть совсем слепые, чтобы такого не увидеть…»
Райс кивнул Байсезе.
— Мысль вам понятна?
— Только непонятно, где найти рабочую силу…
— Чего тут непонятного? Стадо мамонтов, запряженных в плуги, сделает эту работу за месяц.
— Мамонты… обеспечивающие сигнал на Марс… на североамериканской ледяной шапке… — Байсеза с сомнением покачала головой. — В любых других условиях такое показалось бы просто бредом. Только еще одна вещь, господин мэр! Не поджигайте огни, пока я не сочту нужным это сделать. Я поговорю с моими людьми, мы сверим часы… Ведь дело затевается нешуточное!
Он медленно кивнул.
— Хорошо. Что-нибудь еще?
— Нет. Сигналы, нанесенные на снегу. Разумеется, такой вариант возможен. Я хорошенько обдумаю все детали.
— Вам не придется этого делать! — ухмыльнулся Райс с сигарой во рту. — Пусть все делает он! Он потому и знаменит, что на многое способен. Идет? Спасибо, мистер Эдисон, — произнес он в телефон. — Вы в который раз сберегли наши силы и время. С вашей стороны это очень благородно. Огромное вам спасибо, сэр! — Он повесил трубку. — Кудесник из Бостона! Парень что надо!
49. Ареосинхронная орбита
«Либерейтор» достиг синхронной орбиты Марса. Либи развернула корабль так, что под ногами Эдны стала видна поверхность планеты.
На геосинхронной орбите Эдна бывала и раньше. Здешний опыт ничем не отличался от прежнего: Марс с ареосинхронной орбиты был почти такого же размера, как Земля со своего геосинха: не более бейсбольного мяча. Однако солнечного света здесь было явно меньше. Марс был темнее Земли, этакое сморщенное охристое яблочко по сравнению с яркой голубизной земного фрукта. В данный момент Марс был освещен почти наполовину, и Эдна видела внизу бриллиантовый блеск куполов Порта Лоуэлла. Он находился почти на границе света и тени и едва ли не точно под днищем «Либерейтора».
