— Не могу напрашиваться вот так, в последнюю минуту, — был его ответ.
Она сердито взглянула на него, но он отказывался встречать ее взгляд. Затем он повернулся так, чтобы взять ее за руку. Тепло от его прикосновения заставило ее задрожать. Она попыталась отстраниться, но он не отпускал. Потом он улыбнулся ей; в его серых глазах плясали чертики. Ее сердце громко застучало в груди, и она отобрала у него руку. Ох, нет-нет!
Ей не надо было сравнивать его со стразами, или розовыми кардиганами в обтяжку, или коктейлями. Он вовсе ее не защищал. Он ее наказывал!
— Да ладно вам, — промурлыкала Вирджиния, беря его под локоток. — Двоюродная бабушка Матильда предупредила нас вчера, что не приедет — она уверена, что слегла с чахоткой.
Элиза округлила глаза.
— А на обручении у нее была малярия. Не считая ипохондрии, она замечательная двоюродная бабушка. Все свои подарки она высылает заранее!
Вирджиния пошла к терминалу, таща за собой Брэдли. Ханне, как всегда, оставалось только следовать за ними.
— Банкет уже оплачен наперед, — продолжила Вирджиния.
Элиза, которая взяла Брэдли под другую руку, добавила:
— И подарок уже есть! Мы просто запишем ваше имя карандашом рядом с карточкой бабули Матильды. Вы не будете сидеть с Ханной, потому что она все время будет с Роджером. Вы выглядите как человек, который способен сам о себе позаботиться.
Ханна возвела было глаза к небу, но тут заметила, что Брэдли хмурится.
— Роджер? — спросил он обвинительным тоном.
— Друг жениха, — объяснила Элиза. — Он тренер по фитнесу. В качестве подружки невесты ей придется не отставать от Роджера, точно рыба-прилипала. Но мы найдем вам веселое местечко, не сомневайтесь.
— Кроме того, — сказала Вирджиния, — именно из-за вас наша девочка не могла повидать нас все это время. Вы наш должник, и «нет» мы не примем. Договорились? Ну и хорошо. Я позабочусь, чтобы ваш багаж был доставлен к отелю, и возьму вам машину напрокат. Наша так забита всем необходимым для свадьбы, что места просто нет. Иначе я бы с радостью уступила вам руль и ехала бы на переднем сиденье рядом с вами. — Она погладила его по щеке, развернулась на каблуках и устремилась вперед.
Элиза семенила следом.
Брэдли замедлил шаг, пока Ханна не поравнялась с ним.
— Я предлагала тебе бежать, — сказала она.
— Да, предлагала. — Брэдли покачал головой и расплылся в улыбке, от которой у нее снова сердце пустилось вскачь.
— Ты не можешь поехать с нами, — настаивала Ханна.
— Почему?
— Потому что ты не дашь мне развернуться.
Солнце светило ему в спину, и она не видела выражение его глаз, но голос с бархатцой восполнил эту потерю:
— Неужели?
Ханна невольно улыбнулась в ответ:
— Всякое может случиться.
Его «м-м-м…» в качестве ответа было слишком уклончиво.
— И как твой отец справляется с этим сгустком энергии?
Улыбка Ханны угасла. Она подцепила пальцем ремешок старых отцовских часов.
— Он умер, когда мне было четырнадцать.
И с тех пор она ощущала себя Золушкой, оставленной на милость своей семьи — только вот в случае Ханны мать и сестра были ей родными по крови.
— Он был просто без ума от Вирджинии. Мы с Элизой постоянно видели, как они целуются на кухне. Мы считали это отвратительным. Потом он умер. Не прошло и полугода, как она снова вышла замуж. С тех пор мы держали дистанцию.
Брэдли помолчал несколько секунд, затем сказал:
— Мне очень жаль.
— Спасибо.
Ханна подумала, а не настал ли удобный случай спросить о его семье. У нее не было понятия о том, живы ли они вообще и кем они были. Миссионерами, или охотниками за инопланетянами, или же королем и королевой какой-нибудь маленькой европейской страны, населенной только прекрасными людьми.
Или о том, обедает ли он у них дома каждую субботу.
Но в последнее мгновение Ханна передумала, не зная, как начать. Вместо этого она произнесла:
— Мама потом еще раз выходила замуж. Дважды.
С обещанием чтить и любить каждого из них так же, как она любила и чтила их отца. И всякий раз ее слова оборачивались ложью. Вот почему Ханна никогда не даст такой клятвы, которой не сможет исполнить. Она должна знать, что за ответным обетом будет аналогичная верность и ответственность. Сама мысль о другом союзе внушала ей неприятие.
Брэдли повернулся, чтобы посмотреть на Вирджинию.
«Как мошка к огню», — с горечью подумала она.
— Твоя мать… — начал он, и Ханна приготовилась в тысячный раз услышать знакомые слова. «Твоя мать такая утонченная, а Элиза — просто прелестная куколка. А ты… совсем другая». — Она… — Брэдли снова остановился. — Она носит на себе столько рюшек, сколько во всем Милане не сыщешь.
Ханна рассмеялась — радостно, внезапно, но тут же закашлялась.
Взяв себя в руки, она издала тихий смешок:
— Вирджинии и вправду нравятся рюшки. Также как и розовые кардиганы, и коктейли с маленькими зонтиками.
Про стразы она уже упоминать не стала — его кривоватая улыбка сказала ей, что он помнит.
Словно почувствовав близость, возникшую между ними, Брэдли нахмурился и поднял глаза на чистое, прозрачное небо. Вдохнув поглубже морозный воздух, он засунул руки в карманы. Закрылся от нее.
А она уже начала привыкать к его вниманию. Если это не причина изжить эту странную влюбленность… Чего еще ей ждать?
— Ладно, пора выдвигаться. Я высажу тебя на твоем курорте и поеду по своим делам.
— Курорте? — возмутилась Ханна.
Брэдли даже не поморщился.
— Спенсер построил мне маршрут до горы Крейдл. Заодно и тебя подброшу.
Распоряжайся Ханна его курсом, она бы сделала то же самое. Но она была на отдыхе. Свободна от рабочих обязанностей. И да, ее нужно было подвезти.
Высоко подняв голову, она проследовала к терминалу.
Брэдли нагнал ее в два больших шага.
— Хорошо бы, если машина, которую взял напрокат Спенсер, была большая и надежная. Кочек на острове многовато, — заметила Ханна.
— Это «родстер» со складным верхом. — Его большие руки описали в воздухе два полукруга, точно очерчивая контуры автомобиля.
Никогда еще Ханна не ревновала к машине.
— Смеешься? Он заразил кое-кого привычкой пускать слюни, а?
Его тихий смех ласкал ей слух, пока она быстрым шагом шла к стоянке.
Глава 4
— Приехали уже? — пробурчала Ханна, потягиваясь в ограниченном пространстве салона дорогой спортивной машины.
