— Противоминный цеп, — последовал короткий ответ.
— Противоминный? — недоуменно переспросил мой двойник.
— Цепь волочится по земле впереди «Рэглана». И мины взрываются прежде чем мы успеваем наехать на них.
Переварив эту информацию, Моисей забрался следом за мной.
— Британец, — удовлетворенно поделился он наблюдением. — Мимика выдает. Видели, как он мне показывал?
— Вы что, способны отличить германца от британца по одной только жестикуляции?
Моисей не ответил. Вместо этого он продолжил восхищаться совершенством техники:
— Вы посмотрите, что за броня! Пули для нее все равно что капли дождя — они просто сплющиваются и скатываются. Такую махину пробить можно только хорошей артиллерией.
Люк захлопнулся, плотно запечатав нас во тьму. Резиновая прокладка удерживала от проникновения не только света из внешнего мира, но и воздух. Нас повели узким коридорчиком вдоль длинного борта. Отовсюду слышался шум двигателей, пахло машинным маслом и керосином запахами, в которые вмешивался резкий аромат бездымного пороха. Здесь было жарко, и вскоре я почувствовал, что воротник намокает от пота. Единственный источник света — две лампы горели в глубине коридора. В сумраке я заметил по пути очертания восьми громадных колес диаметром по десять футов, выстроившихся по бокам крепости — за ними проходила обшивка. На носу крепости сидел единственный воин в брезентовом кресле в окружении рычагов, циферблатов и устройств, походивших на линзы перископов. На корме располагался двигатель и система передач. Все это напоминало во много раз увеличенную систему локомотива. Механизм обслуживали несколько человек в таких же масках с хоботами, комбинезонах и перчатках. Они возились словно жрецы вокруг металлических идолов.
Небольшие тесные кабинки свисали с потолка. В каждой из них находилось по солдату с полным боекомплектом и оптикой.
Наш провожатый снял, наконец, маску — и взмокшие от пота мальчишеские вихры упали на разгоряченный лоб. Солдату — или адъютанту не было и двадцати.
— Пройдемте вперед, — сказал он. — Вас ждет капитан.
Под молчаливыми взорами солдат, подвешенных в люльках, мы стали пробираться дальше, гуськом друг за другом.
Наконец, нас впихнули в то, что можно было назвать рубкой. Металлический купол изнутри был обложен медными пластинами. Здесь стоял капитан — та же форма, только перетянутый крест-накрест кожаными ремнями портупеи.
Капитан был без противогаза. Широкоскулое лицо моряка, только не обветренное и не загорелое — лучи солнца давно не касались этой кожи. Скорее всего, он годами жил внутри этой металлической черепахи. Капитан снял перчатку и протянул мне руку. Ладонь оказалась маленькой, почти детской. Я с удивлением присмотрелся к этому человеку.
— Мы не рассчитывали на такое число пассажиров, но все равно рады приветствовать вас всех.
Голубые глаза переметнулись с Моисея на Нево и в них блеснула озорная искра. — Добро пожаловать на борт «Лорда Рэглана» Меня зовут Хилари Бонд, капитан девятого батальона Королевского джаггернаутского полка.
Это была правда! Капитаном корабля — опытным и видавшим виды воином, командиром смертоносной машины, страшнее которой я не видел ничего на свете — была женщина.
8. Возобновление старого знакомства
Она улыбнулась, при этом стал заметен шрам на подбородке — и тут я понял, что ей не больше двадцати пяти лет.
— Послушайте, капитан, — заговорил я. — Хотелось бы знать, по какому праву вы нас задержали.
Она нимало не смутившись, она отвечала:
— Моя задача — сохранение национальная безопасность в первую очередь. Так что извините, если вам были доставлены неудобства…
Но тут вперед выступил Моисей. Его шикарный костюм смотрелся совсем ни к месту в такой милитаристской обстановке.
— Мадам капитан, о какой национальной безопасности может идти речь в 1873-м году!
— В 1938-м, — поправила она, пылая духом милитаризма и агрессивности. — Моя задача — охранять дом на Питершам-Роуд, где происходит научный эксперимент и предотвратить анахронистическое вмешательство в него.
Моисей поморщился.
— "Анахронистическое вмешательство" — полагаю, речь идет о путешественниках во времени.
Я улыбнулся.
— Прелестное слово — вмешательство. И вы полагаете, для этого достаточно оружия?
Тут заговорил Нево.
— Капитан Бонд, — медленно произнес Морлок, — уверен, вы и сами видите, что ваша миссия логически абсурдна. Вы знаете, кто эти люди? Как вы можете охранять эксперимент от вмешательства, если его автор — и он указал мохнатой лапой на Моисея, — будет похищен из своего времени?
При этом Бонд на несколько затянувшихся секунд остановила взгляд на морлоке. Затем она посмотрела поочередно на нас с Моисеем — и, думаю, отметила несомненное сходство.
Наконец она бросила несколько отрывистых слов сопровождавшему нас воину, который тут же исчез из рубки.
— Я немедленно проинформирую об этом Министерство Военно-воздушных Сил, как только мы вернемся. Они очень заинтересовались вами, и, полагаю, вы сможете обсудить этот вопрос со штабом.
— Какое возвращение? — вмешался я — Вы что, хотите сказать, мы «возвращаемся» в 1938-й год?
Не дрогнув лицом, она отвечала:
— Парадоксы перемещения во времени — не моя епархия. Но в министерстве найдутся умные головы, способные это распутать.
За спиной послышался смех Моисея — громкий и несколько истеричный.
— Роскошно, — проговорил он. — Теперь мне и вовсе не надо конструировать эту чертову машину!
Нево уныло посмотрел на меня:
— Боюсь, что путаница заходит слишком далеко. Мы совсем отдалились от первичной исторической версии. Той, которая существовала до запуска машины.
Тут на помощь поспешила капитан Бонд.
— Понимаю ваши чувства. Но уверяю — вашей безопасности ничто не грозит, поскольку я здесь. — И еще, — мило улыбнулась она. — для вашего успокоения я привела кое-кого, способного все уладить. Это человек из вашего времени, возможно, вы уже догадываетесь, кто.
Тут из темноты выступила фигура. С теми же эполетами, амуницией и хоботом шланга до пояса. Но на его униформе не было военных нашивок и значков. Фигура медленно двигалась, опираясь на стены по неудобному коридору. Она хранила все признаки преклонного возраста, и над ремнем нависал живот.
Послышался старческий надтреснутый голос, едва слышимый сквозь рокот машин:
— Боже праведный, это вы! — он протянул ко мне руки. — Вот уж не думал, что увижу вас после того злополучного четверга, когда вы исчезли в вечности!
