– Ты предал меня, гадкий мальчишка.
Кейт вспылила:
– Ради бога, Хайрем…
– Помолчите.
Харем стукнул кулаком по столу, и вмонтированный в пластиковую крышку софт-скрин зажегся перед Бобби. На экране пошли фрагменты из выпуска новостей: фотографии Бобби, Хайрема в молодости, девушки – хорошенькой, скромной на вид, одетой во что-то бесцветное, мешковатое, немодное. А потом – снимок той же женщины двадцать лет спустя – умной, усталой, красивой. И на каждом снимке красовался логотип ENO.
– Они нашли ее, Бобби, – рявкнул Хайрем. – Из-за тебя. Из-за того, что ты не смог держать на замке свой треклятый рот, ясно?
– Нашли кого?
– Твою мать.
Кейт начала работать с софт-скрином, она быстро просматривала информацию.
– Хетер Мейз. Так ее зовут? Она еще раз вышла замуж. У нее есть дочь – у тебя есть сводная сестра, Бобби.
Хайрем процедил сквозь зубы:
– Держись от этого подальше, хитрая сучка. Если бы не ты, ничего этого бы не случилось.
Бобби, пытаясь овладеть собой, поинтересовался:
– Не случилось бы чего?
– Твой имплантат продолжал бы делать то, что делал раньше. Ты был бы уравновешен и счастлив. Господи, да если бы мне кто-то вложил в голову такую штуку, когда я был в твоем возрасте! От чего бы только это меня не спасло! А уж ты бы точно не стал разевать рот перед Дэном Ширрой.
– Ширра? Он из ENO?
– Вот только сам он себя так не назвал, когда встретился с тобой на прошлой неделе. Что он с тобой сделал? Напоил в стельку, одурманил, после чего ты наболтал с три короба про твоего злобного отца и давно потерянную мамочку?
– Я вспомнил, – объявил Бобби. – Он назвал себя Мервином. Мервин Коста. Я с ним давно знаком.
– Естественно. Он же пасет тебя по заданию ENO, чтобы подкопаться под меня. Ты понятия не имел о том, кто он такой, но ты держал язык за зубами – раньше, покуда имплантат управлял твоими мозгами. А теперь – полный вперед. Открыт сезон охоты на Хайрема Паттерсона. И все это из-за тебя, Манцони, черт бы тебя побрал.
Кейт продолжала просматривать новостную страничку и гиперссылки.
– Это не я использовала и вышвырнула эту женщину двадцать лет назад, – огрызнулась она, прикоснулась к своему софт-скрину, и часть крышки стола перед Хайремом засветилась.
– У Ширры неопровержимые доказательства. Смотрите.
Бобби встал и заглянул через плечо отца.
На экране был виден Хайрем, сидящий за столом.
«Да ведь это тот самый стол, – в ужасе осознал Бобби. – Та самая комната».
Хайрем работал над стопкой бумаг. Просматривал их и подписывал. Изображение было зернистым, дерганым, но все же достаточно четким. Хайрем дошел до определенного документа, недовольно, словно бы с отвращением, помотал головой, торопливо поставил подпись и положил листок лицевой стороной вверх на стопку бумаг справа.
Затем запись была проиграна в замедленном ритме, и фокус сосредоточился на документе. После настройки резкости и увеличения стало возможно прочесть часть текста.
– Видите? – сказала Кейт. – Хайрем, вас поймали во время того, как вы подписывали отступное соглашение, заключенное с Хетер больше двадцати лет назад.
Хайрем чуть ли не умоляюще воззрился на Бобби.
– Это было так давно. Мы с ней договорились. Я помог ей сделать карьеру. Она снимает документальные фильмы. У нее большие успехи.
– Она стала для него племенной кобылой, Бобби, – холодно произнесла Кейт. – А он платил ей, чтобы она помалкивала. И чтобы ей не вздумалось близко к тебе подойти.
Хайрем вскочил и заходил по кабинету. Он то бил кулаком по стене, то воздевал глаза к потолку.
– У меня тут подметают три раза в день. Как они ухитрились получить эти кадры? Опять эти дегенераты из службы безопасности здания обгадились!
– Перестаньте, Хайрем, – спокойно и с явным удовольствием проговорила Кейт. – Вы подумайте как следует. Не может ENO вам «жучка» поставить. Как и вы – им.
– Больно мне надо ставить им «жучков», – огрызнулся Хайрем. – У меня же есть червока… О…
– Молодчина, – усмехнулась Кейт. – Догадались-таки. Видимо, у ENO тоже червокамера имеется. Только так они могли раздобыть этот сенсационный материальчик. Вы утратили свою монополию, Хайрем. И самое первое, что они сделали, как только обзавелись червокамерой, – нацелили ее на вас.
Она запрокинула голову и громко рассмеялась.
– Господи, – вырвалось у Бобби. – Какая катастрофа.
– Ерунда, – бросила Кейт. – Хватит, Бобби. Очень скоро весь мир будет знать о том, что червокамера существует; просто уже нельзя будет прятать ее. И очень хорошо будет, и слава богу, что наконец-то червокамеру вырвут из рук этих грязных монополистов – федерального правительства и Хайрема Паттерсона.
Хайрем холодно произнес:
– Если ENO обзавелись технологией червокамеры, совершенно ясно, кто им ее передал.
Кейт озадаченно глянула на него.
– Намекаете, что это я?..
– А кто же еще.
– Я журналистка, – вспыхнула Кейт. – А не шпионка. Пошли вы к черту, Хайрем. Не может быть никаких сомнений в том, что произошло. ENO просто-напросто догадались, что вы явно нашли способ адаптации «червоточин» к отдаленным фокусам. На основании этой догадки они продублировали ваши научные изыскания. И никаких особых сложностей с этим возникнуть не должно было; большая часть информации является достоянием широких масс. Хайрем, ваша монополия на червокамеру всегда была очень зыбкой. Надо было только, чтобы хотя бы один человек додумался до такой же идеи независимо.
Но Хайрем ее словно бы не слышал.
– Я тебя простил. Я взял тебя на работу. Ты получала от меня деньги. Ты обманула мое доверие. Ты повредила разум моего сына и натравила Бобби на меня.
Кейт встала и посмотрела на Хайрема в упор.
– Если вы действительно так думаете, то вы еще больший псих, чем каким я вас считала.
Послышался негромкий голос «Поисковика»:
– Прошу прощения, Хайрем. Пришел Майкл Мейвенс, он хочет вас видеть. Специальный агент Мейвенс из…
– Пусть подождет.
– Боюсь, не получится, Хайрем. Кроме того, звонит Давид. Говорит, дело срочное.
Бобби переводил глаза с отца на Кейт и обратно. Он был напуган и озадачен. Ему казалось, что вокруг него мир рушится на куски.
Мейвенс сел и открыл кейс. Хайрем презрительно бросил:
– Что вам нужно, Мейвенс? Вот не думал встретиться с вами еще раз. Я считал, что мы обо всем договорились.
