Грейси проснулась оттого, что Мила сползла с кровати и сладко потянулась. Что-то произошло, когда она спала, но что — никак не вспоминалось.
Она села, таращась в темноту. Из ванной донесся шум воды, и через несколько мгновений Мила снова залезла на кровать.
— Но fame
[19]
, — сказала она.
— Неудивительно. По-моему, мы проспали полдня. Пойдем, посмотрим, где все?
Мила кивнула. Грейси взяла ее за руку, и они стали спускаться по темной лестнице.
— А где папа?
Мила потерла глаза.
— Не знаю, маленькая. Пойдем, поищем.
Они заглянули по очереди во все комнаты первого этажа. Нигде ни света, ни живой души. Даже кабинет Луки был пуст, хотя его компьютер тихонько урчал, а на столе горела лампа, словно он отлучился на минуту.
Нижняя губка Милы задрожала.
— Он, наверное, спрятался, — весело сказала Грейси. — Знаешь такую игру — в прятки?
— Тогда давай искать. О'кей?
— О'кей.
Грейси принялась включать повсюду свет и шумно ходить по комнатам. Мила как будто повеселела, но надолго ли? Подойдя к черному ходу, Грейси включила свет, и у нее вырвалось «Ха!», когда она наткнулась на входящего Луку.
— Папа!
Мила вырвала руку из ладони Грейс и бросилась к отцу. Тот подхватил ее и поднял высоко над головой. От этой картины у Грейси захватило дух. Отец и дочь. Разве это слишком много — хотеть такой же любви?
Но вот взгляд Луки остановился на Грейси и словно пригвоздил ее к полу.
Слова «Добрый вечер, Лука» застряли у нее в горле. Так они стояли и смотрели друг на друга.
— Ты плохо прятался, папа, — сказала Мила, не понимая тайного смысла того, что происходило перед ее глазами. — Мы тебя почти сразу нашли.
— Ты так думаешь? — произнес Лука, продолжая смотреть на Грейси.
Она почувствовала, что что-то изменилось. Что — она не могла определить, просто что-то стало… не так.
Лука опустил Милу на пол.
— Может, пойдешь, поможешь Кэт с овощами?
— О'кей.
Лука сделал шаг по направлению к Грейси, потом еще один. Грейси лихорадочно соображала, что бы такое сказать, чтобы он остановился.
— Вы как-то сказали, что Мила очень похожа на свою мать, — заговорила она. — Но я нигде не вижу ее фотографии.
Она не могла найти более удачного хода. Лука остановился.
— Мила копия своей матери, — сказал он медленно.
— А вы долго были знакомы до того, как поженились?
Лука прищурился.
— Мы знали друг друга с самого детства. Но давайте оставим это. Может, пойдем, погуляем? Здесь так душно. — Лука открыл дверь, которая разверзлась перед Грейси темной дырой, такой же непроницаемой, как его глаза.
— Разве здесь душно? Я ничего такого не чувствую.
Она подпрыгнула от неожиданности, когда Мила с шумом вбежала и принялась кружить вокруг отца.
— Кэт сказала, ей помощь не нужна. Она уже все порезала, и обед будет готов через минуту.
Грейси хлопнула в ладоши, звук отлетел от стен просторного помещения.
— Может, вы пообедаете сегодня без меня? Мила соскучилась по вас, побудьте вдвоем. А я пойду к себе. Ладно?
Она пошла к лестнице, провожаемая двумя парами темных глаз, обернулась, послала воздушный поцелуй Миле и, испугавшись, что Лука может принять это на свой счет, побежала наверх. Комната была залита лунным светом. Грейси распахнула дверь на террасу и стала жадно вдыхать свежий воздух, который, как она только что сказала Луке, ей нисколько не нужен.
Грейси положила ладони на прохладную бетонную балюстраду. Перемена заключалась не в том, что она влюбилась в Луку. Между ними появилось что-то еще. Как-то незаметно для Грейси их взаимный интерес друг к другу перерос в нечто большее. Грейси надеялась, что это пройдет само собой, но нет, все только усиливалось.
Нет, у нее-то есть оправдание, какая женщина, поглядев на Луку, не почувствует слабость в коленях? Но что сказать о нем?
Он год назад потерял жену. Если у него ничего нет с кем-нибудь из служанок или, что маловероятно, со свояченицей, то, значит, он вот уже год как живет аскетом.
В этом-то все и дело. Появилась иностранка, которая скоро исчезнет из его дома, из его страны и из его жизни, вот у него и возникли определенные мысли.
Странно, но Грейси именно эта мысль казалась более приемлемой, чем другая, которая тоже мелькала у нее в голове. Что, если то, что она испытывает, настоящая большая любовь? Такая же, какая постигла когда-то ее мать?
Грейси закрыла лицо руками и тяжело вздохнула. Неужели женщины из рода Лейнов никогда ничему не научатся?
* * *
В ту ночь Грейси спала неспокойно, ей то и дело чудился стук в дверь, которого не было.
В отчаянии она уже была готова собрать вещи и выскользнуть через заднюю дверь, но куда она пойдет? Ни денег, ни знакомых в Риме. Да и бросать Милу вот так, не попрощавшись, нехорошо.
О том, что одновременно она покинула бы и Луку, Грейси старалась не думать. Сопротивляться себе самой и обещаниям, скрывающимся в глубине его ласковых глаз, — вот что нужно, решила она. А для этого надо постоянно помнить о том, что случилось с ее матерью.
Рано утром, поднявшись с постели и приняв душ, Грейси нашла Милу в ее комнате.
— Доброе утро, Грейси, — сказала девочка, поднимая голову от игрушек.
— Доброе утро, лапочка. Ты вчера хорошо поела? — спросила Грейси.
— Да. Были только мы с папой. А сегодня он уехал, так что мы будем одни.
Так Лука уехал? И куда, интересно? И почему? Она что-то сделала не так? Или это имеет отношение к той искре, что пробежала между ними вчера вечером?
— У него дела в городе, — продолжала Мила. — Я ему сказала, что все будет хорошо, потому что со мной остаешься ты и Гран-нонна.
Ну-да, у него дела. Говорила же Гран-нонна, что теперь, когда появилась Грейси, Лука снова может стать прежним львом.
Ну что ж, молодец, подумала Грейс. Она почему-то чувствовала себя обиженной, хотя Лука оставил ее заниматься именно тем, ради чего и пригласил. Она все время только и думает, что о себе, а ей надлежит заниматься с Милой. Только в этом случае она будет вправе требовать от Луки, чтобы он выполнил свою часть соглашения.
— Давай мы сегодня поговорим об Австралии. Ручаюсь, ты не знаешь, кто такой келпи
[20]
!
