Теперь я не была в этом уверена.
Я легонько провела пальцами по клинку дотануки. Сталь хранила воспоминания. Я осторожно погладила рукоять, ведя пальцем по ее изгибам.
– Дэнни, детка, – отреагировал на это Джейс, – ты что, хочешь вызвать у него эрекцию?
Я вскинула глаза. Джейс стоял, опершись на лопату, и смотрел на меня. Его глаза потемнели, а что читалось во взгляде, было ясно и без словаря. Джейс Монро никогда не скрывал, что хочет меня, и вместе с тем все это время ни разу ко мне не притронулся. А Рио, а наша совместная жизнь в моем доме, когда он просто находился рядом, заставляя меня жить дальше?
Если в моей жизни было хоть что-то, за что ее стоило благодарить, то это, конечно, Джейс. Ну кто бы стал со мной так возиться, как он?
– Извини.
Я отложила меч в сторону. «Все верно, Джейс. Не знаю, смогла бы я покончить с собой или нет, но после смерти Джафримеля я была к этому очень близка. Значит, ты хотел меня спасти? И для этого пришел в мой дом?»
Джейс лучезарно улыбнулся. «Ладно, хватит об этом. У меня опять начинается приступ клаустрофобии».
– Ничего. Мне даже нравится. Так что ты нашла в квартире Кристабель?
Фыркнув, я встала и взяла в руки вторую лопату.
– Ничего. Я даже не знала, что ищу. Все, давай копать.
И я подошла к своей могиле – потный демон с дрожащими руками и резями в желудке.
– Клянусь Чанго, девочка, – сказал Джейс, вытирая потное лицо, – ты эту хреновину хорошо упрятала.
– Другого способа нет, если не хочешь, чтобы мертвец вернулся. – Я аккуратно положила лопату на край ямы. Вторая лопата, вылетев из ямы, со звоном ударилась о землю. Я переплела пальцы. – Ставь ногу, я тебя подсажу.
В темноте блеснули глаза и зубы Джейса – он широко ухмыльнулся.
– Неплохо. Мне нужно в душ.
– Мне тоже.
Джейс оперся на мои руки, я его подкинула, и он легко выбрался из ямы.
«Хорошо, что теперь у меня есть сила демона; раньше я бы так не смогла».
Затем я подняла свой гроб – старинный сундучок времен Семидесятидневной войны. Подняла легко, словно играючи. Внутри сундучка что-то звякнуло, от этого звука я похолодела и едва не застонала.
Джейс взял у меня сундук и вытащил его из ямы. Затем на поверхность выбралась я.
– Sekhmet sa'es, – процедила я сквозь зубы. – Ненавижу. Не успела начать охоту, как уже провоняла насквозь.
– Сейчас вымоешься, детка. – Джейс зевнул. – Сундук здесь оставим?
– Лучше здесь. – Я потерла выпачканный в земле лоб. – Давай покончим с сундуком, а потом пойдем мыться.
– И обедать, – добавил Джейс, потянулся и хотел взять лопаты.
Я дотронулась до его руки. Он остановился, глядя на меня.
– Ты иди мойся и обедай. Я немного задержусь. Думаю, мы оба прекрасно понимали, в каком я сейчас состоянии.
– Я тебе помогу, – ответил Джейс, упрямо тряхнув золотистыми волосами.
– Не надо. – Я решила бить на жалость. – Слушай, я есть хочу. Давай ты пока помоешься и что-нибудь приготовишь, а потом мы вместе поедим, идет?
Джейс ответил мне долгим взглядом.
– О'кей, – наконец сказал он и надулся, как мальчишка.
– Спасибо, – обрадовано сказала я, встала на цыпочки и чмокнула его в грязную щеку.
А как еще поблагодарить мужчину, который вытащил тебя из собственной могилы?
Джейс забрал свой меч и ушел. Я осталась одна. Казалось, тьма обступила меня со всех сторон, стараясь быть как можно ближе. От нее исходила опасность, я чувствовала это всей кожей; дыхание стало прерывистым.
Я взяла лопату, осмотрела ее, затем отставила в сторону. Яма смеялась надо мной. Смеялся старый ржавый сундук. Смеялся мой меч, торчащий у меня из-за спины.
Я подняла правую руку. Все в порядке, не сжимается, не застывает. Наверное, ей просто был нужен меч.
Затем я начала копать землю руками, как животное. Копала и копала, отбрасывая в сторону комья земли. Я скалилась. Корсаж шелкового платья, не предназначенный для таких работ, начал расходиться по швам. Затем лопнула бретелька, и тогда я, скинув с себя перевязь, освободилась и от платья. Отбросив в сторону оружие, я швырнула шелковые и бархатные тряпки на дно ямы и продолжала работать. Моя смугловатая кожа была как новенькая, но мне казалось, что она вся покрыта синяками и глубокими, до самых костей, ссадинами. Мои руки дрожали, сквозь пальцы сыпался песок и мелкие камешки. Внезапно я услышала, как из моего горла вырвалось тихое яростное рычание. В левом плече глухо пульсировала боль, исчезнувшие шрамы на спине словно открылись и начали кровоточить. Рисунок из шрамов. Искусство, порожденное страданием.
И тогда я засмеялась.
В конце концов, я же пережила все, что похоронила в этой яме. Сколько преступников я переловила, сколько у меня было драк и сражений, я даже встречалась с самим Князем тьмы. Чего мне теперь бояться?
Упав на кучу сухой земли, я хохотала до тех пор, пока не охрипла и не начала задыхаться. Зубы выбивали дробь. Я сжалась в комок, обхватив колени руками. Совершенно голая – на мне остались только сапоги – я сидела, дрожа как заяц, чувствуя во рту привкус дикого страха; а потом я начала вопить.
Чего я боюсь? Своих детских страхов? Их больше нет; мне не нужно, забившись в угол, давиться от собственных рыданий, как было когда-то.
«Риггер-холл». Черт!
Ну когда же я перестану вздрагивать при этом слове? Через сколько лет? Кого мне благодарить – Дорин, научившую меня человеческим чувствам? Джафримеля, давшего мне понять, что любовь бывает не только у людей? Гейб, мою верную подругу? Или Джейса, который до сих пор учит меня разбираться в людях?
Теперь я взрослая. «Риггер-холл» мне больше не страшен.
Тогда почему так вопит ребенок, живущий во мне? Неужели я еще недостаточно взрослая, неужели борьба еще не закончена?
Прошло много времени, прежде чем я услышала знакомые шаги. Тяжелой походкой ко мне подошел Джейс, и я поднялась ему навстречу, радуясь, что он не стал меня поднимать, а просто ждал, когда я встану сама. Потом он протянул мне халат, в который я завернулась, дрожа всем телом, обессилев от собственного хриплого крика. Я чувствовала себя так, словно провела пять спарринг-боев подряд и прошла все три сражения Семидесятидневной войны без перерыва.
Затем он спустил лестницу и вытащил меня наверх. Я не сопротивлялась, покорно следуя за ним. Он не отвел меня в душ, просто сдернул с меня халат и уложил в постель, сняв с меня сапоги; потом сорвал с себя одежду, лег рядом и обнял.
