— Ты ошибался, предрекая дождь. И я безумно счастлива. Где еще можно увидеть такое звездное небо?!
— В снах, — подсказал Калеб.
— Ну, разве только во снах, — согласилась она.
— Возвращайся в постель. Я не настолько романтичен, чтобы торчать голышом на пронизывающем ветру ради твоих звезд.
— Ты иди, — промурлыкала Ава. — Я еще минутку постою.
— Объясни, что такого ты находишь в этих звездах? — спросил Калеб.
— Как — что? Они напоминают мне нашу ночь на берегу, — призналась женщина. — Не понимаю, как я могла так долго не видеть этих Рыб и этого Кита, — указала она на созвездия.
— Ты меня совсем заморозила, — пожаловался Калеб и потянул ее в комнату. — Это всего лишь огоньки в ночи.
— Ты не прав, Калеб. Это же вселенная!
— Ты — моя вселенная, Ава. Вернее, черная дыра, в которой все исчезает.
— За что ты меня так? — шутливо обиделась она.
— Не представляю, какое будущее нас ждет, но точно знаю, что мы сведем с ума друг друга, — вместо ответа предрек любовник.
— Не думай сейчас об этом, — нежно попросила его Ава и увлекла на постель. — Теперь все в наших руках. Мы обязаны поступить правильно. Ты сам сказал, что двух последних шансов не бывает.
— Вы меня цитируете, доктор? Это для такого неуча, как я, очень лестно.
— Ты в своем амплуа, — рассмеялась женщина. — Даже не знаю, сердиться мне или умиляться, невежда.
— И что теперь? — спросил Калеб, лениво водя подушечками пальцев по ее плоскому животу и ребрам. — Как мы организуем нашу жизнь, доктор?
— Ты не хочешь, чтобы я уезжала?
— Почему же? Я не собираюсь отнимать у тебя карьеру, ограничивать в чем-либо, мешать заниматься любимым делом. Я просто не хочу, чтобы ты сжигала мосты.
— Признаться, я не представляю, как поступить. Я не могу бросить свою работу, по крайней мере сейчас, — поспешила оправдаться Ава.
— Я понимаю. Сам не могу все бросить и мчаться за тобой.
— Но и в отношения на расстоянии я не верю, — откровенно призналась она.
— И к чему мы пришли? — спросил Калеб.
— Не знаю, милый. Не знаю, — покачала она головой. — Я никого никогда не любила так, как тебя, Калеб.
— Но этого мало, верно?
— Как оказалось, недостаточно, — проговорила она.
— Все так безнадежно? — вздохнул он.
— Давай проживем одну неделю и постараемся понять, имеет ли смысл опутывать друг друга обязательствами и обещаниями.
— Неделю? Ну, давай, — согласился Гилкрист. — У меня бывали и более короткие отношения.
— Умеешь ты ободрить человека, — ухмыльнулась Ава.
— Я же говорил, что не хочу иллюзий, — строго напомнил он. — И еще запомни, милая: никогда ни о чем я не стану тебя просить, умолять, принуждать к чему-то. Это большая ответственность. Не думаю, что готов к этому.
— Ты обескураживающе честен, Калеб, — неодобрительно бросила Ава.
— Прости. Каков есть, — отрезал он.
— В таком случае не мог бы ты четко объяснить мне, чего вообще ждешь от этих отношений? Секса? Полуночных разговоров? Именно я нужна тебе? Или на моем месте может оказаться любая?
— Тебе известно, что я не монах и никогда не отказывал себе в плотских радостях.
— И это все, что ты мне можешь сказать? — вспыхнула она.
— Прошу, кисонька, не начинай снова, — раздраженно проговорил Калеб.
Ава зажмурилась и закрыла лицо руками. Ею в очередной раз овладело бессилие.
— Милая, — смягчил тон Калеб, — ты знала, к кому бежала из родительского дома этой ночью. За эти годы лучше я не стал.
Ава спряталась под простыню, повернувшись спиной к Калебу.
— Завтра Дамиен и Челси отправляются в свадебное путешествие, — пробормотала она.
— Я знаю, — отозвался он. — Я собирался проводить их в аэропорт после работы.
— Остаток дня мы могли бы провести вместе, — примирительно предложила Ава.
— Звучит заманчиво. Я с радостью.
— Только прошу тебя, Калеб, не заставляй меня жалеть об этом. Полагаю, ты догадываешься, что мне не льстит быть просто очередной твоей любовницей, — через силу проговорила она.
— Ты не так поняла меня, Ава, — попытался исправить впечатление от сказанного Калеб.
— Уверяю, я поняла тебя правильно. Спокойной ночи.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Утро понедельника Калеб Гилкрист провел в офисе, увеличивая доходы своих клиентов и работодателей, а также ни на секунду не забывая о себе.
Правда, это занятие, требующее абсолютной концентрации, нисколько не мешало ему думать о прошедшей ночи, в течение которой произошло много занимательных событий, пока Ава, как воспитанная леди, не отправилась ночевать домой, бросив его совершенно изможденным на остывающей постели, неожиданно показавшейся закоренелому холостяку слишком просторной.
К концу рабочего дня он заметил, что начинает нервничать. Свидетельством этому было все нарастающее подергивание правого колена.
Калеб постарался себя успокоить. Откинулся на спинку кожаного кресла, положил руки на подлокотники, вытянул ноги, запрокинул голову, закрыл глаза. Его поза говорила о состоянии покоя, однако покоя-то и не было. Он попытался понять, что именно вывело его из равновесия, и пришел к мнению, что виной тому предстоящая встреча с Авой. Встреча, которой он ждал, но слегка побаивался.
Ава, как все женщины, все усложняла. Она требовала от него решительных действий тут же, немедленно. Любое колебание, любая отсрочка, нерешительность с его стороны расценивались как проявление слабости и инфантильности. Но то, чего Ава и все прочие женщины от него ожидали, для Калеба являлось совершенно немыслимым, даже абсурдным.
Он понимал, что за всеми уклончивыми репликами и поступками Авы скрывается желание женщины почувствовать уверенность и определенность в отношениях, причем инициатива должна исходить именно от него. По собственному опыту он знал, что любая женщина традиционно желает любимого мужчину в полную и безраздельную собственность и расчитывает, что он сам придет и попросит ее об этом. Абсурд! Именно так Калеб расценивал подобные ситуации. Но если раньше он всегда давал понять своей любовнице, что не приемлет такую постановку вопроса, и даже мог расстаться с ней во избежание более серьезных осложнений, то теперь, когда речь шла об отношениях с Авой, он уже не смел быть столь категоричным.
Всегда в его глазах Ава была особенной. Сначала — недоступная папина дочка и умница, высшее существо, ангел в девичьем обличии. Затем — как вспышка — их близость, расставание и долгая-долгая разлука, в которой каждая мысль о ней обретала налет несбыточности, а оттого становилась еще более желанной. И вот наконец встреча. Ава похорошела. Да что там лукавить — стала прекраснее, милее, желанней его сердцу вопреки всем явным и скрытым противоречиям, а может, и благодаря им.
