— Да, она, — вынуждена была признать я, покрываясь краской
стыда.
— Что ж, я не в обиде, — успокоила меня Леля. — Ты же не из
любопытства действовала, а для пользы дела. К тому же ты убедила меня. Я и сама
думала, что сумма выкупа уж слишком велика. Значит, кто-то хочет Сашенькиной
смерти. Естественной смерти, — Леля призадумалась. — Нет, не знаю, кому это
выгодно.
— Возможно, в сейфе есть бумаги, которые дадут нам ответ на
этот вопрос, — воскликнула я. — Если мы вычислим похитителя, то уж я придумаю,
как заставить его вернуть обратно Александра Эдуардовича, будь спокойна.
— Хорошо, — решилась Леля. — Открываем сейф.
Сейф находился практически на виду: за картиной. Вполне
традиционное место. Леля набрала код, открыла одну дверцу, вторую и широким
жестом пригласила меня:
— Можешь начинать.
Я выгребла часть бумаг и отнесла их на стол. Расположилась в
кресле Турянского, собираясь тщательно изучить полученный материал. Леля
уселась на стул и заскучала.
— Что там? — спрашивала она через каждые пять минут.
— Посмотри сама, — отвечала я, протягивая ей уже изученный
документ.
Леля пробегала бумагу глазами, зевала и возвращала мне со
словами:
— Ничего не понимаю. Какой-то контракт. Чем нам это полезно?
— Пока не знаю, может, и ничем, — отвечала я, недоумевая,
почему Леля до сих пор здесь.
Видимо, я недооценила ее упрямство. Наконец она не
выдержала, поднялась со своего ужасного антикварного стула и со словами «кофе
сварю» удалилась.
Я почувствовала себя значительно свободней — терпеть не
могу, когда в ответственный момент сидят над душой: мои мозги отказываются
работать. Так и есть, едва не пропустила интересную вещь — что это?
Я глянула на бумагу, которая следом за другими оказалась у
меня в руках. Судя по всему, это был страховой договор. Но что это был за
договор!
Из него следовало, что Турянский получает страховые выплаты,
так называемую страховую премию, в случае… смерти своего компаньона — Перцева.
Причем в особых условиях было отмечено: страховое общество платит только в
случае ненасильственной, то бишь естественной, смерти, что должна определить
независимая экспертиза.
Но даже и не это было важно. Гораздо важнее было дальнейшее.
В тех же особых условиях отмечалось, что одновременно с этим договором был
заключен аналогичный страховой договор, но уже в пользу Перцева. В случае такой
же ненасильственной смерти Турянского Перцев получает те же выплаты.
При этом страхователем выступал банк, который основали
компаньоны, и банк же, естественно, платил страховые взносы, сумма которых
вызвала у меня нешуточное головокружение.
О сумме, выплачиваемой в случае «ненасильственной смерти»
оставшемуся в живых компаньону, я уже и не говорю. Лично для меня она была
просто фантастической. В страховке пояснялось, что сумма эта равна фактической
доле компаньонов в основанном ими банке. Был и пункт, объясняющий цель
страховки: сохранение целостности предприятия в случае смерти одного из
партнеров.
Этот договор меня потряс. А вот упоминание о
«ненасильственной смерти» даже не удивило.
Еще бы! Упоминание об этой самой «ненасильственной смерти» в
данном договоре не каприз, а жестокая необходимость. Забудь страхователь о
такой мелочи, и после подписания страхового договора желание насильственно
умертвить друг друга прямо на глазах страхового агента возникнет сразу же у обоих
компаньонов.
Пункт, в котором определялась цель страхования — сохранение
целостности предприятия, — поначалу вызвал у меня недоумение. Получалось «в
огороде бузина, а в Киеве дядька», где страховые выплаты, а где предприятие, то
есть банк? Однако с присущей мне сообразительностью я раскусила и этот орешек.
Банк-то Турянского был акционерным обществом закрытого типа, что и было
обозначено в договоре, а в этом случае после смерти совладельца родственники
чаще всего наследуют не акции, а право получения денег — фактическую стоимость
этих акций. Вот и выходило, что страховка давала возможность каждому из
компаньонов выплатить скорбящим родственникам деньги, стоимость акций, и
одновременно сохранить банк.
«Да-аа, — подумала я, — просто удивительно, что со дня
подписания договора сердечник Турянский так долго протянул. Гуманность Перцева
потрясает».
Мою мысль прервал приход Лели. Она вошла в кабинет с
подносом, на котором стоял кофейник и всего одна чашка с блюдцем.
— Как дела? — спросила Леля.
— Продвигаются понемногу, — уклончиво ответила я, не спеша
ее знакомить со своим открытием.
Леля, конечно же, заинтересуется и застрянет в кабинете, мне
же все еще хотелось побыть одной.
— А почему только одна чашка? — удивилась я. — Разве ты не
будешь кофе?
— Сонечка, — виновато ответила Леля, — я срочно должна уйти.
Ничего, если оставлю тебя одну?
— Как это одну? — возмутилась я, с трудом скрывая радость. —
Что за несерьезное отношение? Мне что, больше тебя все это нужно?
Я гневно ткнула пальцем в бумаги. Леля, вся виноватая,
начала оправдываться и извиняться.
— Позвонила приятельница, — сообщила она, — ей срочно
понадобился мой Сашенька. У них там какие-то дела. Приятельница сказала, что
если его нет в городе, то должна приехать я. Сонечка, что я могу поделать? Уж
извини. Сама понимаю, нехорошо получилось… Ты тут оставайся, а я скоро вернусь.
Выпей кофе.
И Леля убежала. Ах, как это было удачно. Самое время для
настоящего обыска. Не может быть, чтобы в доме Турянского существовал лишь этот
жалкий сейф — я хищным взглядом обвела кабинет. Есть же наверняка и другие
тайники, более законспирированные. У Турянского до фига секретов. Во всяком
случае, если бы я была банкиром, то этого сейфа мне было бы недостаточно. Да и
содержимого в нем маловато.
Я покинула кресло, подошла к сейфу и достала последние
бумаги, и среди них увесистую папку. Бумаги просмотрела: ничего интересного.
Раскрыла папку… Если в предыдущих документах я хоть как-то могла разобраться,
то теперь и вовсе зашла в тупик, но сердцем чуяла — в папке нечто важное.
«Возьму с собой и покажу Томе», — решила я, пряча папку в
свою просторную сумку, которую Тамарка обозвала мешком.
После этого я тщательно обследовала стенки сейфа, провела
ладонью по матовому черному дну. Поверхность сверхпрочного сплава была
прохладна и приятна на ощупь. Стенки сейфа тоже радовали своей исключительной
гладкостью. И вдруг…
«Нет, это мне показалось», — подумала я, пытаясь вновь
нащупать некую неровность на гладкой стенке.
И нащупала. И ничего мне не показалось — впадинка под самой
полкой. Пришлось присесть и изрядно вывернуть шею, чтобы ее увидеть. Чуть позже
разглядев эту впадинку с помощью настольной лампы, я возрадовалась: вот они
где, все банкирские секреты. В стене сейфа была замочная скважина.
