Я вновь попробовала, вцепившись в корзинку руками, управлять
ею. Опять ничего не вышло. Буквы были слишком крупны и в ровный ряд не
ложились. Снова восхитилась я умением Равиля. К тому же от Маруси я слышала,
что Равиль всегда писал разным почерком. Роза же утверждала, что проверяла
сама: почерк в точности соответствовал тому духу, который являл откровения.
«Какой талант», — подумала я.
Скрипнула дверь. В комнату вбежал радостный Коровин.
— Софья Адамовна, вы окрылили меня! — с восторгом воскликнул
он, но, увидев в моих руках корзинку, озабоченно заметил:
— Это нельзя. Это не игрушка. К такой вещи может прикасаться
лишь рука медиума. Я удивилась:
— Почему?
— Вместилище духов, — с серьезнейшим видом пояснил Коровин,
после чего я отбросила от себя корзинку, как гремучую змею.
Коровин успокоился и обласкал меня взглядом. Было очевидно,
что он мечтает поскорей удалиться со мной в комнату, где «сексодром», которую
он по непонятной причине называет кабинетом. Я же имела на Коровина абсолютно
другие виды.
— Мы здесь одни? — озираясь по сторонам, прошептала я.
— Конечно, — тоже переходя на шепот, ответил он.
— Меня волнует вопрос, который, по сути, является тайной.
Могу я положиться на вас?
— Можете, можете, — заверил Коровин, знаком приглашая меня
присесть к столу.
Я присела, Коровин устроился напротив и был достаточно от
меня далек, что радовало.
— Так в чем проблема? — спросил он. Для пользы дела я решила
позволить себе некоторую откровенность, а потому воскликнула:
— Жив ли один человек, муж моей подруги? Признаюсь честно, я
не слишком верю в ваших духов. Мистика лишь обостряет во мне чувство юмора, но
порой с такими чудесами соприкасаешься, что не захочешь, а подумаешь: «Чем черт
не шутит…»
Коровин удивленно уставился на меня, как бы вопрошая: «А
я-то здесь при чем?»
— Вам я поверила сразу, — отвечая на его немой вопрос,
воскликнула я. — Обладая всеми мистическими знаниями и понимая их силу, могли
бы вы помочь мне установить одну истину?
— Что именно вас интересует?
— Хочу знать, жив ли муж моей подруги.
— Только это?
— Да, остальное, похоже, я знаю сама.
— Чем больше мы знаем, тем легче установить истину, —
воскликнул Коровин.
«Да, но я вовсе не собираюсь делиться своими знаниями», —
мысленно ответила ему я.
Коровин задумался.
— Для этого случая, пожалуй, лучше подойдет планшетка, —
вслух рассуждал он.
«Хоть гашетка, лишь бы поскорей», — подумала я.
— Речь идет о мужчине? — спросил Коровин.
— Думаю — да, раз это муж подруги.
— В наше буйное время приходится уточнять. Муж и жена —
понятия уже весьма расплывчатые и неоднозначные.
Мне нечего было возразить.
— Когда он пропал? — Вопрос застал меня врасплох.
— Альфред Гавриилович, — растерялась я, не собираясь идти на
такую откровенность, — почему сразу пропал?
— Если он не пропал, тогда вы должны бы знать, жив он или
нет, — резонно заметил Коровин.
— Полагаюсь на ваш опыт, — сдалась я. — Пропал он в
понедельник.
— А сегодня среда, следовательно, два дня назад, третий день
пошел, — уточнил Коровин.
— Выходит, что так. Но он не совсем пропал. Известно, что
его похитили.
Тут я встревожилась и спросила:
— Вы можете гарантировать секретность всех последующих моих
сообщений?
Коровин только руками всплеснул. Я же не успокоилась и
пояснила:
— Тайна не моя, поэтому и волнуюсь. Так что хотелось бы
знать, что вы можете гарантировать…
— Софья Адамовна, голубушка, — прервал меня Коровин, — вы
сами все себе прекрасно гарантируете. Что я знаю? Кого-то похитили. Это и без
ваших сообщений можно предположить. В таком мегаполисе, как Москва, уж
обязательно кто-нибудь кого-нибудь похитит. Без этого просто невозможно прожить
такому большому городу.
Его логика успокоила меня.
— Хорошо, Альфред Гавриилович, полагаюсь на вашу
порядочность, — продолжила я. — Так вот, мужа моей подруги похитили и требуют
выкуп.
— Выкуп советую уплатить, — вставил Коровин.
— В этом направлении ведется работа, но дело в другом. У
меня возникли серьезные опасения: жив ли муж моей подруги?
— А почему, собственно, они у вас возникли, эти опасения?
— Дело в том, — я предельно понизила голос, — дело в том,
что муж моей подруги болен. — Я оглянулась по сторонам и спросила:
— Вы уверены, что нас никто не подслушивает?
Коровин отшатнулся:
— Софья Адамовна! Вы слишком недоверчивы!
— Просто мне кажется, что нас подслушивают. Шорох слышите?
— Нет, не слышу, — признался Коровин. — Впрочем, можем
перейти в мой кабинет.
Я ужаснулась:
— Нет-нет, не стоит, думаю, мне показалось.
— В таком случае, продолжайте. Что за болезнь? Вы начали
говорить о болезни.
— Да-да, болезнь. Даже две болезни: порок сердца и
клаустрофобия.
— Клаустрофобия? — удивился Коровин. — Такое редкое заболевание?
— Не скажите. Оказывается, она частенько встречается. Наша
Роза слегка этой штукой больна.
— Надо же. Кстати, вы утверждали, что знаете, кто похитил
этого вашего мужа.
— Не моего, не моего, — напомнила я. — Моего мужа вряд ли
похитят, разве что из желания доставить мне удовольствие. Однако я не
утверждала, что я точно знаю похитителей, но почти вычислила их благодаря своим
уникальным способностям.
— О способностях ваших наслышан, — любезно заверил меня
Коровин. — Значит, похитителей много?
— Точное количество еще мною не установлено, но это дело
нескольких дней. Хотелось бы знать, вы можете оказать конкретную помощь?
— Могу точно сказать, жив ли похищенный и даже
местонахождение его укажу, если вы снабдите меня для этого всем необходимым.
В голосе Коровина была абсолютная уверенность, но я изменила
бы себе, если бы на этом моменте не заострила свое внимание.
— С какой долей вероятности вы можете это мне сказать? —
спросила я.
