Предполагаю, что мысли Равиля были менее цензурны, но смысл
от этого не пострадал. Смысл был тот же.
«Ага, — подумала я, — следовательно, Турянский все же сидел
в подвале и как-то из него исчез. Но как? И куда?» — присоединилась я к
вопросам Равиля, который, очевидно, Турянского из заточения уж никак не
выпускал.
Тем временем Роза и Маруся шумно приступили к спуску в
подвал. Маруся всячески не одобряла крутизну лестницы, по ходу красочно и
непристойно поясняя, что именно в связи с этим может произойти.
— Я прямо вся сейчас на…сь! — громогласно сообщала Маруся.
— Тише! Тише! — смущенно пищала Роза.
— Я слишком большая. Тише не получится. На…сь с большим
шумом, — возражала Маруся.
Следующий за ними охранник Коровина сохранял ленивую
невозмутимость, так свойственную людям этой профессии. «Ну вы лохи, в натуре»,
— было написано на его лице. Надпись эта не исчезла даже тогда, когда он увидел
меня, растрепанную и возмущенную.
Зато Роза и Маруся, компенсируя молчание охранника, не сходя
с лестницы, с истеричной радостью завопили:
— Вот она где!
Почувствовав себя на сцене амфитеатра, я постаралась
произвести на публику наиболее выгодное впечатление и голосом несостоявшейся
Дездемоны оповестила собравшихся:
— Он пытался меня удушить.
Мой обвиняющий перст нацелился в грудь злодея, который с
удивительной скоростью начал приходить в себя.
Непостоянное все же существо человек: только что этот Равиль
всей душой стремился обнаружить в подвале банкира, но не прошло и пяти минут,
как все изменилось. Теперь он был счастлив, что Турянского в подвале нет.
— Софья Адамовна, — ожил вдруг Равиль, стараясь повернуться
к зрителям здоровым своим ухом. — Софья Адамовна! Виноват, да, неловко все
получилось…
— Почему же неловко? — возразила я. — Вполне ловко меня
душили.
— Но… не хочу скрывать, — не обращая внимания на мою
реплику, с пафосом продолжил Равиль, — вы будоражите мою кровь, мое
воображение… Я от вас без ума, я просто зверь!
— Он меня душил, — гневно повторила я свое обвинение. — Вот,
на моей шее следы его лап. Синяков наставил, скотина.
Синяки не синяки, а следы действительно имелись, и Равиль
это видел. Отпираться было бессмысленно. Он потупился, демонстрируя смятение
чувств, и залепетал:
— Я не душил, я ласкал, это меня заводит, я полагал, что это
заводит и вас…
— Скотина! — зверея, рявкнула я, но никого уже мое
возмущение не волновало.
Охранник, игриво хмыкнув, удалился. Роза и Маруся открыли
рты.
— Я так ее люблю, — горестно сообщил оставшимся зрителям
Равиль, даже не глядя на меня.
И что бы вы думали? Ему поверили! Во всяком I случае
Марусино «е-пэ-рэ-сэ-тэ» было произнесено с оттенком дикой зависти, а Роза
излучила осуждение.
— Вы слишком молоды, Равиль, — с материнской нежностью
пропищала она.
«Нет в этом мире справедливости, и не мне тягаться с
лицедеем», — решила я и сообщила подругам:
— Мы покидаем этот вертеп! Срочно уезжаем!
Глава 24
Когда Маруся вырулила за ворота коровинского особняка, я
воскликнула:
— До чего же хитер этот мошенник Равиль!
— Да ладно, не оправдывайся, старушка, — успокоила меня
Маруся.
Роза смущенно хмыкнула и промолчала.
— Что значит — не оправдывайся? — возмутилась я. — Этот
Равиль заманил меня в ловушку. Специальным составом он написал на бумажке ответ
на вопрос, который чрезвычайно меня волнует. Я спросила у духа, где Турянский,
и получила ответ: «В этом доме».
— Ха! — театрально произнесла Маруся.
— Не «ха!», а именно так и было. Именно так я думала и сама.
Равиль только масла в огонь подлил. Как могла я себя повести, прочитав послание
лжедуха? Конечно же, я отправилась на поиски Турянского в бильярдную. Только
так! Равиль и дверь заботливо не закрыл. Говорю вам, он собирался заманить меня
в ловушку, а вы что подумали?
— Именно это мы и подумали, — заверила Маруся и похабно
заржала. Роза же смущенно потупилась.
— Вы глупые! — начала раздражаться я. — Мне грозит серьезнейшая
опасность!
— Эта опасность грозит всем женщинам, — игриво подмигнула
Маруся и добавила:
— Если, конечно, они не уроды.
Я начала нешуточно выходить из себя:
— Да что вы за подруги, черт вас возьми! Только что Равиль
хотел меня задушить, а у вас на уме одни только глупости! Неужели не очевидно,
что он хитростью заманил меня в подвал?
Маруся сделала циничный жест, а на лице Розы отразился
девичий испуг.
— Он хотел меня законопатить в подвале вместе с Турянским, —
страшно психуя, закричала я. — Понимаете? Законопатить хотел! Чтобы я игру им с
Перцевым не ломала. Уверяю, если бы вы не пришли, он сгноил бы меня в подвале!
Крик моей души был громким, но неубедительным. Во всяком
случае, на Розу и Марусю он должного впечатления не произвел.
— Турянского не было в подвале, — робко напомнила Роза.
— Сейчас не об этом речь, — окончательно озлобилась я. —
Речь о той опасности, которая мне грозила.
— Но опасность грозила тебе вместе со старым мертвым
Турянским, — совсем уж непристойно заржала Маруся, — но вместо него почему-то
подвернулся юный живой Равиль.
На слове «живой» она и жестом, и мимикой поставила весьма
пикантный акцент, который меня особенно оскорбил. Захотелось пылко возразить,
но Маруся сердито гаркнула:
— Слушай, старушка, не морочь нам голову. Я прямо вся вижу,
что у тебя с Равилем зверский роман.
Я опешила и растерянным взглядом обратилась за помощью к
Розе.
— Да, выходит именно так, — виновато подтвердила та.
— Да ты и сама мне про роман говорила, — продолжила Маруся.
— Голову, старушка, потеряла совсем: бегаешь, шпионишь, выслеживаешь молодого
мужика, прохода ему не даешь, в конце концов заводишь, доводишь до зверского
экстаза, до белого каления и, пойманная с поличным, тут же начинаешь изображать
из себя невинность. Одного не пойму, зачем ты эту сказочку про Турянского
сочинила?
— И я не пойму, — пропищала Роза.
— Зато я понимаю! — гаркнула Маруся. — Чтобы мы, как дуры,
поперлись в подвал! В этом же вся она, старушка! Ей и на фиг не нужен Равиль, а
чтоб нос нам утереть, старается. Не удивлюсь, если и столик в ресторане
заказала она сама и под маркой выигрыша подсунула мне. Уж больно узнаваемо
обрисовали мне ее портрет, когда рекомендовали взять с собой в ресторан
подругу.
