Конечно же, она имела в виду наш с Турянским разговор,
потому что спать баба Рая не пошла, а осталась на своем посту. Вот в таких
нечеловеческих условиях и пришлось мне вести конфиденциальный разговор.
— Что произошло? — повторила я свой вопрос, и Турянский
спокойно ответил:
— Меня похитили.
— Это я знаю, — отмахнулась я. — Вас похитил Равиль по
приказу Перцева…
Турянский, похоже, потерял дар речи. Было очевидно, что этим
сообщением он собирался насмерть сразить меня, а тут выясняется, что я в курсе.
Мне захотелось его добить, не в прямом, конечно же, смысле слова, а в
переносном.
— Равиль спрятал вас в подвале, — желая еще больше удивить
Турянского, прошептала я, — и все это время там вас держал в ожидании вашей
естественной смерти.
Турянский, хватаясь за сердце, хлопал глазами и недоумевал.
— Откуда вы это знаете? — спросил он. Указательным пальцем я
постучала по своей голове и, не таясь, сообщила:
— Отсюда.
— Поразительно! — выдохнул Турянский, а я решила не
останавливаться на достигнутом и поражать его в том же духе.
— Перцев рассчитывал на вашу скорую, но естественную смерть!
На слове «естественную» я поставила акцент и повысила голос,
от важности забыв про бабу Раю. Турянский же не забыл и, сделав знак в сторону
двери, прошипел:
— Пожалуйста, тише.
Понизив голос, я продолжила:
— Перцев в расчете на ваши болезни: порок сердца и
клаустрофобию, и затеял это преступление (эту бодягу). Он вас похитил, запугал
вашу жену и, пользуясь ее неопытностью и страхом, намеревался сохранить ваше
похищение в тайне и после вашей смерти, которую он выдал бы за естественную. В
случае вашей естественной смерти он получит приличную страховку и, избавившись
от компаньона, оставит вдову Лелю с носом.
— Софья Адамовна, — зачарованно прошептал Турянский, — вы
опасный человек.
Я была страшно горда! Горда невероятно, а потому
воскликнула:
— Это еще не все, кто-то уже вторично пытался потребовать с
Лели выкуп. Такса сильно снижена — всего сто тысяч долларов.
Турянский опешил:
— Когда?
— Да вот совсем недавно, несколько часов назад, когда вы уже
были в бегах. Кстати, как вам удалось выбраться из подвала и почему вы
прибежали ко мне?
Турянский, держась за сердце, поведал:
— Я был в очень критическом состоянии, буквально умирал и
просил о помощи. Каждый день Равиль заглядывал ко мне и вел себя издевательски.
Было очевидно, что он жаждет меня добить.
— Кстати, вы совсем неплохо выглядите, — заметила я, имея в
виду чистоту его костюма. Турянский горестно закатил глаза.
— Эти варвары держали меня в идеальных условиях, — простонал
он. — Даже вкусно кормили. Если вы заметили, в той комнатке есть даже душ.
— К сожалению, не имела такой возможности, — разочаровала
его я. — Да это и неважно. В чем же заключалась экзекуция, раз условия были
хороши? Этак вы и сто лет там могли прожить.
— Вряд ли, — усомнился Турянский. — Каждый день Равиль
рассказывал мне, как безнадежно мое положение. К тому же я жутко переживал за
Лелю. Девочка совсем беззащитна. Эти подлецы способны на все, способны нанести
и ей вред. Равиль очень старательно вызывал у меня панику, по несколько раз на
дню спускался в подвал и твердил: «Ты труп! Ты труп!» Да я и сам понимал, что
попал в западню, из которой вряд ли есть надежда выбраться.
— Он нарочно расстраивал вас, чтобы вызвать сердечный
приступ, — проявила я сметливость.
Заплывшие жиром глазки Турянского наполнились ужасом.
— Именно! — закричал он, но, вспомнив про бабу Раю, охавшую
за дверью, лихорадочно зашептал:
— С этой же целью, уходя, Равиль гасил свет. Боже, как это
было мучительно. Порой мне казалось, что все. Еще немного — и я точно умру.
— Но все не умирали и не умирали.
— Да, — не без самодовольной важности согласился Турянский.
— К своему удивлению, я оказался гораздо крепче, чем предполагал. Стоит
признать: я крепкий мужчина. Приступы были, но я выжил.
— Но как же вам удалось сбежать? — с недоумением воскликнула
я, не слишком рассчитывая на халатность Равиля.
— Сегодня, — начал свой рассказ Турянский, но я вынуждена
была его перебить.
— Уже вчера, — уточнила я.
— Да, вчера вечером ко мне заявился, — здесь Турянский,
стараясь добиться эффекта, выдержал паузу и с пафосом закончил:
— Геннадий!
— Перцев! — ахнула я.
— Да, он, — глаза Турянского полыхнули ненавистью. — Генка
вел себя вызывающе, оскорблял меня, называл старой скотиной.
— Будто сам намного моложе, — ядовито вставила я, вспоминая
плешь Перцева.
Турянский наградил меня благодарным взглядом и продолжил:
— Перцев долго издевался надо мной, расписывал, как
завладеет моими капиталами, как вышвырнет из дела моих друзей. В конце концов
он сказал мне немыслимую вещь. «Ты скоро сдохнешь, а я женюсь на твоей Леле», —
сказал Перцев и вышел.
— Не может быть! — воскликнула я.
— Так он сказал, — горюя, повторил Турянский. — Тут уж мне
стало совсем нехорошо. Сердце, сердечный приступ. Я упал, начал задыхаться,
хотя эти изверги еще и не погасили свет. Перцев, довольный собой, вернулся,
склонился надо мной и рассмеялся мне прямо в лицо. «Сдохнешь! Сдохнешь!» —
кричал он.
— Какая жестокость!
— Ну да, так и было бы, но, Софья Адамовна, не понимаю, на
что он рассчитывал? Видя его решимость, я осознал, что мне конец, но и ему от
этого мало пользы. Нет, — Турянский покачал головой, развел руками и повторил:
— Не понимаю, как он мог на такое пойти и на что
рассчитывал?
Сложно не поразиться такой наивности. Лично я поразилась.
— Перцев рассчитывал на то, что вы умрете от сердечного
приступа, — я просветила Турянского. — Приступа, помноженного на клаустрофобию.
Вы умрете, а Перцев с Равилем быстренько погрузят вас в машину и повезут в
больницу, где доктора и установят вашу естественную смерть. И запестрят
сообщения в газетах: «Банкир Турянский умер прямо на рабочем посту!» И все в
таком роде.
— Но Леля! Леля! — страдая, закричал Турянский. — Леля не
дала бы им сделать этого! Леля сказала бы, что я похищен. Вы же сами
утверждали, что эти скоты требовали выкуп. Их погубила бы жадность. Леля
обратилась бы в милицию, тут же завели бы уголовное дело. Нет, Сонечка, они
дураки. В случае моей смерти все раскрылось бы.
