— Да, я такая, — не без гордости согласилась я. Турянскому
же было не до меня. Он горевал, и горевал крепко.
— Эти мерзавцы вселили в меня такую неуверенность, —
пожаловался он. — Сонечка, вы не поверите, но даже моя вера в жену на какой-то
миг поколебалась. Страшно сказать, что я испытал, когда Перцев сказал, что
после моей смерти женится на Леле.
— Выбросьте эти глупости из головы, — отмахнулась я. — Это
же классический номер — кинуть тень на жену. Тем более на молодую. Равиль вас
порнофильмами с участием Лели не шантажировал?
— Вы и про это знаете? — с ужасом отшатнулся Турянский. —
Как? Откуда?
— Я знаю жизнь. Этими фильмами он вас в ловушку и заманил.
Ай-яй-яй, нельзя же быть таким ревнивым. Жена вас любит, такая умница,
красавица, а вы готовы верить первому встречному Равилю, поливающему грязью
святую женщину.
Турянский с жаром согласился, видимо, он не знал, что святых
женщин не бывает так же, как и мужчин — земля не место для святых.
— Да, именно так все и было, — закричал Турянский, — но
фильмов Равиль так и не показал.
— Потому что все это подлый вымысел, — заверила его я. — Уж
мне-то верьте, уж я-то знаю вашу Лелю.
Турянский омрачился:
— Как она, бедняжка?
— Плохо, очень плохо. Все время рыдает. Готова все продать,
лишь бы вернуть вас обратно. — На лице Турянского отразилась боль.
— Ах я подлец! — хватаясь за сердце, воскликнул он. — Как я
мог не верить Леле? За это бог меня и наказал! Ox! Ox! Мне плохо! Плохо!
Он действительно как-то даже посинел. Баба Рая (что за
человек?) ворвалась в комнату с валокордином и приказала мне:
— Фатит! Фатит человека вопросами лупцевать! Дай жа ж ему
успокоиться.
— Нет, все в порядке, — неожиданно запротестовал Турянский,
но валокордин все же принял.
Баба Рая попыталась остаться в комнате, но под моим
настойчивым взглядом все же вынуждена была удалиться за дверь.
— Сонечка, — взмолился Турянский, — Перцев и Равиль должны
сидеть в тюрьме, а вы должны мне помочь вывести этих мерзавцев на чистую воду.
— Охотно, — заверила я, имея свой зуб на Равиля. — Говорите,
что надо делать.
— Надо подумать, — ответил Турянский и начал думать, будто у
него в подвале мало было для этого времени.
— Кстати, вы знаете, что у вас по всей квартире натыканы
«жуки»? — чтобы не скучать, сообщила я.
Турянский уставился на меня так, как обычно смотрят люди, не
совсем понимающие, о чем идет речь. Пришлось пояснить.
— В вашей квартире полно подслушивающих устройств, — сказала
я, и Турянский прозрел.
— Эврика! — закричал он. — Сонечка, если вы не ошиблись, то
я все понял! В моей квартире точно есть «жучки»?
— Сумасшедшее количество.
— Тогда я знаю, кто их туда натыкал. Это сделал Перцев.
— Само собой, но как нам это доказать?
— Очень просто. Перцев совершенно официально платит за
пользование эфиром, следовательно, у него есть передатчик, из которого легко
сделать ретранслятор. Вы в курсе, как работают подслушивающие устройства?
Мне стало смешно.
— Еще бы, — фыркнула я. — В наше время об этом знают даже
младенцы.
— В таком случае следите за моей мыслью. Подслушивать из
моего дома Перцев вряд ли станет. Во-первых, сам он появляться там не рискнет,
да и не слишком-то по нашему дому походишь.
Он был прав. В дом Турянского так запросто не зайдешь —
неизбежно придется иметь дело сначала с охраной стоянки, потом с охраной самого
дома, а потом с консьержкой, которая в курсе жизни всех жильцов.
Значит, Перцев мог бывать в этом доме только до похищения
Турянского, а о том, что в дом проникнет сообщник Перцева, даже думать смешно.
О любом сообщнике я легко узнаю от консьержки. Раз узнаю я, значит, и милиция.
Следовательно, прослушивание из соседней квартиры сразу отпадает, если,
конечно, Перцев не нашел сообщника среди жильцов, что крайне сомнительно.
Соседи Турянского приличные люди и нарушать Конституцию согласятся лишь за
очень пристойные деньги. Вряд ли Перцев сможет столько предложить за эту
услугу.
— А Перцеву информация нужна каждый день, — продолжила я
мысль Турянского, — следовательно, он должен где-то поблизости установить
ретранслятор, на который поступит сигнал с «жучков» и проследует на приемное
устройство Перцева, находящееся где-нибудь далеко от вашей квартиры.
— Другого варианта не вижу, — согласился Турянский, — в
нашем доме нет чердака, а подвалы в частной собственности жильцов первого
этажа.
— А чужой автомобиль у вашего дома слишком быстро намозолит
глаза, — я снова продолжила его мысль. — С этой проблемой я лично не раз
сталкивалась. Если не оказывается на вашей стоянке мест, я оставляю машину в
соседнем дворе, и ваш охранник, увидев это, сразу несется ко мне с претензиями.
Этот цербер отстает, только узнав, что я ваша гостья. Следовательно, установить
ретранслятор Перцев мог только в чьей-то квартире в самом доме. Неужели у него
есть сообщник среди ваших соседей?
— Не совсем так, но вы, Сонечка, на верном пути. Более того,
я даже почти точно знаю, где может быть установлен этот ретранслятор.
— Где?
— В соседней квартире. Там уже год никто не живет.
Я с недоумением уставилась на Турянского.
— Хозяйка соседней квартиры, одинокая женщина, со мной на
ножах, — пояснил он. — Я несколько раз хотел эту квартиру купить и предлагал
солидную сумму, но она отказывала наотрез. Очень вредная бабенка. Сотрудничать
с Перцевым она не стала бы, а вот сдать ему квартиру могла.
— Как же Перцев подъехал к ней? — удивилась я. — Судя по
всему, эта вредная бабенка не слишком нуждается, если имеет такую квартиру и не
хочет ее продавать.
— Перцев ловелас и без труда мог наладить с ней контакт.
Сонечка, нужно срочно проверить эту версию. Консьержка знает, как эту мегеру,
мою соседку, найти. Вы бы съездили к ней, Сонечка, поговорили, может, узнаете
что-нибудь, — Турянский жалобно посмотрел на меня и добавил:
— Очень вас прошу.
— Хорошо, так и поступлю, — согласилась я, — и надо срочно
позвонить Леле, обрадовать ее, что вы нашлись.
Турянский замахал на меня руками и закричал:
— Ни в коем случае, Сонечка! Вы сразу все испортите! Леля
ничего не должна знать, она слишком простодушна, совсем не умеет играть, а
квартира прослушивается!
Выпалив это, Турянский застыл, ошарашено посмотрел на меня и
деловито осведомился:
