— Тома! — завопила я. — При чем здесь взятка, которую ты сто
лет назад товароведу за гарнитур дала? И уж тем более я не хочу слышать про
плешь Пупса. Коню ясно: гарнитур стареет, как и Пупс, как и ты, как и Роза с
Тосей, но речь не о том! Ты-то про Перцева говорила, так про него и продолжай!
— А что Перцев, — сникла Тамарка и, скучая, поведала:
— Перцев чуть было договор не подписал, но вдруг ему
позвонили, он изменился в лице, гаркнул: «Не может быть!» — и срочно потребовал
узнать адрес этой сестрицы.
— У кого потребовал? Какой сестрицы? — нервно облизывая
губы, спросила я.
— А фиг его знает, у кого и какой, — рассердилась Тамарка. —
Этого он не сказал, а, забыв про нас, вскочил и убежал. Мы с Пупсом вышли в
приемную, Роза кинулась к нам с вопросами, ну тут-то Пупс ее на три буквы и
послал, вот же удолбище! Послал и сразу бежать. А я, как дура, в приемной
осталась с беспомощной Розой на руках. Слышишь, как заикается бедняжка.
Интересно, это останется или пройдет? Знаешь, Розу это даже украшает. Появился
легкий шарм.
С этой Тамаркой можно с ума сойти! Ишь как ее из стороны в сторону
кидает: совсем нить беседы держать не умеет. И как только она руководит своей
компанией? Хотя, что такое ее компания? Пожар в бардаке во время наводнения!
— Тома! — завопила я. — Притормози!
И вместо Томы это сделал ее водитель. Бедняга так резко влупил
по тормозам, что мы с Розой едва не вылетели через лобовое стекло. И это с
заднего сидения! Нет, он все же болван!
— Поезжай дальше, — приказала ему Тамарка и осудила меня:
— Мама, ты невозможная.
— Это ты невозможная! — рассердилась я. — Тут творятся такие
дела, я второй раз на карниз лазила, а от тебя слова путного не могу добиться.
Вот зачем, спрашивается, ты звонила мне? Беспокоила! Нигде от тебя спасения
нет, достанешь даже на карнизе!
Тамарка тоже пришла в возмущение:
— Я зачем звонила? Какая же ты, Мама, неблагодарная! Да за
тем и звонила, чтобы сбагрить Розу тебе. Не могу же я весь день нянчиться с
ней, у меня компания, а тут ты со своим карнизом. Мама, ты невозможная! По миру
скоро с вами пойду: не работаю, а только подруг обслуживаю.
И Тамарка неприлично выругалась, будто обслуживание подруг
не есть то самое приятное занятие, которому я предаюсь с радостью.
— Короче так, Мама, — с напором продолжила Тамарка, —
высаживаю вас с Розой у твоего дома и еду работать. Столько дел! Столько дел! —
ужаснулась она. — А я каких-то непутевых с карнизов снимаю.
И Тамарка снова начала ругаться, мне же было не до нее. Я
торопливо набирала телефонный номер Маруси.
— Перцев тебе не звонил? — поинтересовалась я, как только
услышала ее голос.
— Кроме Лели, никто не звонил, — сообщила она.
— Это понятно, — отмахнулась я, ничуть не сомневаясь, что
кто-кто, а уж Леля-то обязательно будет пытать Марусю. — Кстати, что ты
ответила Леле?
— Все как ты приказала: что ездила в деревню всего один раз,
а потому дорогу забыла. Леля очень просила вспомнить и обещала перезвонить.
Вот, сижу, жду.
— Жди, — посоветовала я и отключилась. Признаться я была в
недоумении — рушились все мои логические выводы, которые вроде бы уже нашли
подтверждение в Тамаркином рассказе о том, почему Пупс послал на три буквы
Розу.
Бедная Роза!
Но не о ней речь.
Как-то слабо развиваются события. О чем думает этот Перцев?
Кто так дела делает?
В общем-то, я и не ожидала, что Перцев сам Марусе позвонит.
Абсолютно очевидно, что он не в состоянии самолично прослушивать квартиру
Турянского, и тем более круглосуточно. Скорей всего этим занимается его
сообщник, он-то Перцеву про сестрицу бабы Раи и сообщил, но почему тогда Марусю
пытала только Леля? Перцев же тоже должен что-то предпринять, хоть сам, хоть
через сообщников. И куда он так поспешно укатил?
«Кстати, — подумала я, — забыла спросить у соседки
Турянского, с какой целью Перцев снимал квартиру. Наверняка он выдвинул
какую-то версию».
Прямо посреди этих размышлений Тамарка и высадила нас с
Розой у моего подъезда.
— Все, Мама, пиши письма, — глумливо воскликнула она и
укатила.
* * *
Я и Роза вошли в мою пустую квартиру, и, не тратя времени
даром, сразу же каждая занялась своим делом. Убитая горем Роза рухнула на диван
и залилась слезами, что-то вяло бормоча о разводе. Пока она рыдала, вспоминая
три буквы, я громогласно ломала голову, пытаясь постигнуть, какой черт понес
меня на карниз. Теперь уже я склонялась к мысли, что и в прошлый раз на карниз
влезла сама.
Услышав эту версию, Роза даже бросила заливаться слезами и
заикаться, а с вполне сносной дикцией спросила:
— А как же ты попала туда?
— Из окна, что на лестничной площадке, раз все жильцы хором
утверждают, что к ним я не заходила. Из окна, черт побери, как бы далеко от
того места, где я стояла, оно ни было.
— Это невероятно, — прошептала Роза и тут же опровергла
себя. — Есть такое психотропное вещество, — сказала она, — под воздействием
которого в человеке открываются удивительные способности. Эти способности как
бы дремлют до приема вещества, даже более, человек думает, что они полностью у
него отсутствуют, и боится всего, а потом вдруг осознает и перестает бояться, а
то, что дремало в нем, оживает, и он, этот человек, под воздействием этого
вещества такие кунштюки выделывает, что только держись, хотя врачи ждут от него
другого. Да, это было на практике, — заключила она и задумалась.
Согласна, Роза не Цицерон, порой даже совсем не оратор, но я
ее сразу поняла, а потому закричала:
— Правильно! Так было и со мной! Всю жизнь высоты боялась,
но вдруг оказалось, что только думала так, а на самом-то деле к ним лишь, к
вершинам и стремлюсь. Как я раньше не догадалась, что создана исключительно для
вершин!
— Что и выяснилось столь причудливым образом, — подтвердила
Роза. — Думаю, здесь не обошлось без психотропного вещества.
— Вот только как это вещество в меня попало? И какого
эффекта добивался тот, кто меня им кормил?
— На вкус вещество сладкое и сильно действует в такой малой
дозе, что хватит и нескольких пылинок, чтобы ты сошла с ума, — пояснила Роза.
— Хочешь сказать, что кто-то собрался свести меня с ума? —
испугалась я. Роза пришла в недоумение.
— Разве что кто-то нашел тебя недостаточно странной, —
пожимая плечами, предположила она.
И тут меня озарило!
Кстати, что-то давно не озаряло, но зато как на этот раз
озарило!
