После коротких переговоров троица двинула в деревню, я же
мысленно заметалась: как бы умней поступить? С одной стороны, явной опасности я
не видела. Если поеду следом за заговорщиками и застану их на месте
преступления, пойдут ли они на радикальные меры?
Вряд ли. Леля до последнего будет стараться сохранять
дистанцию между собой и Перцевым и уж тем более не захочет признаваться в том,
что заодно с Равилем. Следовательно, она невольно будет на моей стороне. Одним
противником меньше.
Турянский и вовсе смотрит на меня, как на спасительницу. В
физической силе он, возможно, и уступает Перцеву, но не очень. К тому же он
хочет жить, значит, силы появятся.
Остается Равиль.
Неужели я не устою против Равиля?
Он не из решительных: сто раз подумает, прежде чем пальцем
шевельнуть. А учитывая мои длинные коготки и его холеное лицо, надеюсь, что
устою.
Во всяком случае, до прихода бабы Раи с сестрицей и приезда
Женьки с подкреплением. Кстати, как там с подкреплением?
Я позвонила Розе, которая мне доложила, что никак не может
найти Евгения.
— Телефон его не отвечает, но на работе он появлялся, —
пропищала Роза.
— Откуда ты знаешь? — удивилась я.
— Сказал Серега.
— Надеюсь, ты сообразила через Серегу передать Женьке, что я
в страшной опасности?
— Нет, не сообразила, — наивно ответила Роза и тут же
попеняла мне:
— А почему ты сама не сообразила?
Будто она не знает, что с Серегой по очень многим причинам у
меня абсолютно недружественные отношения. Во-первых, я несколько раз его
травила, хоть и случайно, но очень сильно — еле выжил, бедняга. Во-вторых, раз
пять проболталась Елене о его неверности. Елена-то Серегу простила, а вот он
меня нет… Злопамятным оказался.
Раньше я думала, что вражда с Серегой пустяки, ан нет, вот
как дело повернулось. Никогда не знаешь, из какого источника судьба припрет
пить.
— Роза, — сказала я, — если Женька в ближайшее время не
приедет в деревню, жизнь моя может лишиться всяких перспектив, поэтому не трать
попусту время и скорей заказывай венки.
— А может, ну его на фиг, Турянского? — испуганно пропищала
Роза.
— Нет, на фиг я не могу. Здесь моя честь затронута. Этот Турянский
мои умственные способности не ставит и в грош, а ты хочешь, чтобы я его на фиг.
Умру, но не сдамся!
С этими словами я от Розы и отключилась, потому что времени
у меня было в обрез, а решение следовало принять быстро. Признаться, я голову
сломала, испытывая и страх, и чувство неуверенности, но другие чувства
оказались сильней.
«А, была не была, — решилась я с присущим мне легкомыслием,
— не убьют же они меня».
И поехала в деревню.
Глава 36
Когда я вошла в избу, там стоял гомон, достойный собрания
акционеров Тамарки, из которых мужчина только один — остальные женщины, да еще
какие. Но этим женщинам было чему поучиться у… Перцева, потому что больше всех
вопил он.
Я не стала сразу обнаруживать себя, а слегка задержалась в
сенцах.
— Я не согласен! — вопил Перцев. — Плевать мне на твои
обещания! Обманешь опять!
Не выдержав, я слегка приоткрыла дверь и увидела неожиданную
для себя картину: Турянский, как начальник, сидел в центре комнаты за столом.
Судя по всему, его никто не собирался травить снотворным, а напротив, он был
бодр и агрессивен. Он сам, похоже, всех там травил. Другого вывода я сделать не
могла, потому что бледная Леля нервно грызла ногти, а Равиль забился в угол и,
обхватив голову руками, мычал. Перцев же носился по комнате и кричал.
— Я требую раздела! — кричал он. — И весомых гарантий, а не
то, что ты мне тут предлагаешь. В кратчайшие сроки развод с Лелей и раздел
имущества. И со мной раздел имущества!
Равиль на этом месте перестал обнимать свою голову и зло
уставился на Перцева.
— Какой еще раздел, придурок? — прорычал он.
— Не надо ругаться, мальчики, — пискнула Леля и с удвоенной
силой принялась грызть ногти.
«Не выдержали нервы у Турянского, — с горечью подумала я. —
Такую, болван, игру испортил. Сам эту кашу заварил, сам же в нее и наделал, а
какая красивая комбинация наклевывалась. В центре комнаты должна сидеть я, и
обличать этих мерзавцев и негодяев, а Женька с охраной за моей спиной должен
млеть от гордости, Леля же, Равиль. Перцев и Турянский должны трястись от
страха и просить у меня прощения. А что теперь? Эх! Пойду хоть пару слов
скажу».
И с этой глупой мыслью я шагнула в комнату. Не могу сказать,
что меня там кто-то испугался. Леля испепелила меня взглядом, Равиль уставился
как на пустое место. Перцев в ораторском пылу вообще не отреагировал, а
Турянский поморщился, как от зубной боли.
— Что здесь происходит? — строго спросила я. — Что за торг?
Как говорил Бендер, командовать парадом буду я.
Демонстрируя наглый напор, я не блефовала: этого добра во
мне навалом независимо от обстоятельств. Застращаю даже палача, лежа на плахе.
Есть во мне такое качество, и оно всегда помогает мне. Помогло и на этот раз.
Услышав такие речи, Леля задумалась, Равиль открыл рот. Перцев замолчал, а
Турянский тоже задумался. Пользуясь тишиной, я с пафосом воскликнула:
— Перцев, твоя карта бита! Сдавайся! — Перцев остолбенел, я
же продолжила:
— Статья сорок первая, десять лет с конфискацией имущества в
крупных размерах.
Фраза так себе, средненькая, я могла бы и лучше завернуть,
но зачем стараться, если и эта подействовала паралитически. Перцев задергался,
глаза его выпучились, рот открылся…
В общем, я перешла на Равиля.
— Ты, красавчик, тоже готовься на выход. Твоя песенка спета,
будешь тешить паханов и спать под шконкой.
Не знаю, понял ли Равиль, о чем конкретно шла речь, но
побледнел и начал спешно приближаться к состоянию Перцева.
Удовлетворившись, я посмотрела на трясущуюся Лелю и ничего
ей не сказала, а сразу обратилась к Турянскому:
— Александр Эдуардович, вы свободны. Смело следуйте за мной,
а с этими негодяями без нас разберутся.
Турянский сник и поплелся за мной. Леля, Равиль и Перцев
застыли, как парализованные. Казалось бы, Фортуна меня любит, так все хорошо
вышло, однако дальнейшее показало, что хорошо лишь местами.
Когда мы покинули избу и Турянский не увидел во дворе
никого, кроме ободранного петуха сестрицы бабы Раи, события повернули в
неожиданное русло.
