— Очень странно, как все это мог наделать прожектор? — искренне удивился Садлер. И только тут до него дошел смысл услышанного. — Луч света? — ошеломленно переспросил он. — Но это же абсолютно невозможно. Луч света в вакууме? Его же не видно!
— Вот именно. — Уагнэл откровенно наслаждался произведенным на собеседника впечатлением, — Световой пучок виден только тогда, когда он проходит через воздух, желательно — пыльный. А ведь этот луч был яркий, почти ослепительный; Уильяме даже выразился следующим образом: «Он был словно твердый, словно добела раскаленный стержень». Хотите знать, что я думаю об этом самом шаре в Море Дождей?
Вопрос был риторическим и не требовал ответа, но Садлеру и вправду было очень интересно, насколько близко Уагнэл подошел к правде.
— Скорее всего, там построили что-то вроде крепости, — неуверенно, словно стесняясь бредовой своей гипотезы, сообщил секретарь. — Я и сам понимаю, насколько фантастично это звучит, но вы подумайте и сами увидите, что нет никакого другого объяснения, в которое укладывались бы все факты.
Прежде чем Садлер успел что-либо ответить — или хотя бы придумать ответ, — негромко загудел зуммер, и телепринтер выкинул на стол полоску бумаги. Обычный вроде бы бланк имел одну крайне необычную особенность — в его углу ярко выделялся красный флажок, отмечающий сообщения высшей важности.
Уагнэл прочитал радиограмму вслух, с каждым словом его глаза становились шире и шире.
СРОЧНО ДИРЕКТОРУ ОБСЕРВАТОРИИ ПЛАТОН ДЕМОНТИРУЙТЕ ВСЕ НАРУЖНОЕ ОБОРУДОВАНИЕ И ПЕРЕНЕСИТЕ ВСЕ ЧУВСТВИТЕЛЬНЫЕ ПРИБОРЫ ПОД ЗЕМЛЮ. НАЧНИТЕ С БОЛЬШИХ ЗЕРКАЛ. МОНОРЕЛЬСОВОЕ СООБЩЕНИЕ ОТМЕНЯЕТСЯ ВПЛОТЬ ДО ОСОБОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ. ПО ВОЗМОЖНОСТИ ДЕРЖИТЕ ПЕРСОНАЛ ПОД ЗЕМЛЕЙ. ОСОБО ПОДЧЕРКИВАЮ, ВСЕ ЭТО ТОЛЬКО МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ. НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ НЕ ОЖИДАЕТСЯ.
— Ну вот, — медленно произнес Уагнэл, — похоже, начинается. Боюсь, моя догадка была абсолютно точной.
Никогда еще прежде Садлеру не доводилось видеть всех сотрудников Обсерватории собранными в одном месте. Профессор Маклорин стоял на просцениуме главного зала Обсерватории — месте для объявлений, докладов, а также музыкальных вечеров, любительских спектаклей и прочих развлечений. Сегодня о развлечениях не думал никто.
— Я хорошо понимаю, — с горечью говорил Маклорин, — в каком положении окажутся все ваши программы. Остается только надеяться, что эти перетаскивания — излишняя предосторожность и через несколько дней мы снова приступим к работе. Но совершенно ясно, что рисковать оборудованием нельзя; оба зеркала, и десятиметровое, и пятиметровое, должны быть незамедлительно сняты и убраны под землю. Не знаю уж, в чем могут выразиться предполагаемые неприятности, но наше здесь положение заставляет желать лучшего. Если начнутся военные действия, я тотчас же свяжусь с Марсом и Венерой; необходимо им напомнить, что наша Обсерватория — научное учреждение, что многие из граждан Федерации были ее почетными гостями и что она — мирный объект, не имеющий ровно никакого военного значения. Теперь подойдите, пожалуйста, к руководителям своих групп; все их указания должны выполняться быстро и по возможности эффективно.
Маклорин сошел с помоста; сейчас эта маленькая фигурка словно еще больше усохла, съежилась. В зале не было ни одного человека, не разделявшего его боль, как бы ни поносили они директора в прошлом.
— А мне не найдется какого-нибудь дела? — спросил Садлер, оставшийся за пределами наспех составленных планов экстренных работ.
— Вам доводилось пользоваться скафандром? — повернулся к нему Уагнэл.
— Нет, но могу попробовать.
К вящему разочарованию Садлера, секретарь решительно покачал головой:
— Слишком опасно, с вами может что-нибудь приключиться; да и вообще, на всех скафандров не хватит. Но мне и самому пригодилась бы помощь, мы отменяем текущие программы и переходим на двухвахтовую систему. Нужно пересмотреть все графики и расписания — можете принять участие.
«Вот тебе и урок — не высовывайся, — с тоской подумал Садлер. — А с другой стороны, Уагнэл прав: ну чем я там помогу техническим бригадам?»
Что же касалось его настоящей миссии, для ее целей было, пожалуй, и лучше сидеть в кабинете секретаря, фактически главном штабе всех ближайших операций, чем в любом другом месте.
Хотя и это, снова помрачнел приободрившийся было агент Планетарной разведки, не имеет ровно никакого значения. Если таинственный мистер Икс действительно существует и по-прежнему пребывает в Обсерватории, теперь он может отдохнуть с приятным сознанием хорошо выполненной работы.
* * *
Малыми, легкозаменяемыми приборами решили рискнуть. Операция «Убежище» — так окрестил эти авральные работы некий любитель военной терминологии — сосредоточила все свои усилия на поистине бесценных оптических элементах гигантских телескопов и коэлостатов
[11]
.
Джеймисон и Уилер поехали на «Фердинанде» снимать зеркала интерферометра — гигантского прибора, чьи расставленные на двадцать километров глаза позволяли измерять диаметры звезд. Основная же деятельность кипела вокруг десятиметрового рефлектора.
Бригаду, занимавшуюся зеркалами, возглавил Молтон; без его подробной осведомленности в свойствах и конструкции оптической системы прибора эта работа была бы неосуществимой. Однако никакие познания не позволили бы быстро снять огромное зеркало, будь оно цельнолитым — наподобие зеркала знаменитого телескопа древности, все еще взиравшего в небо с вершины Маунт-Паломар. К счастью, зеркало Большого лунного телескопа представляло собой мозаику из сотни с лишним шестиугольных секций; каждую из них можно было снять по отдельности и унести, хотя работа эта была кропотливая и медленная, а на обратную сборку зеркала — с учетом фантастических требований по точности — предстояло убить многие недели еще более каторжного труда.
Космические скафандры не слишком приспособлены для подобных манипуляций; то ли по неловкости, то ли из- за спешки, но один из помощников умудрился выронить свой конец вынимаемой из ячейки секции. Прежде чем кто- либо успел среагировать, тяжелый шестиугольный блок плавленого кварца набрал достаточную скорость, чтобы от его края откололся небольшой кусочек. Других потерь по части оптики не было — результат, с учетом обстоятельств, весьма достойный.
Через двенадцать часов после начала операции дверь шлюза закрылась за последним из ее смертельно усталых и впавших — при виде собственными же руками осуществленного разгрома Обсерватории — в уныние участников. Была, правда, программа, работы по которой продолжались — единственный нетронутый телескоп с прежним вниманием следил за медленно угасавшей, уходившей в небытие Nova Draconis. Война не война, но эти исследования будут идти своим чередом.
Вскоре после оповещения, что оба больших зеркала находятся в безопасности, Садлер поднялся в наблюдательный купол. Он не знал, скоро ли представится другая возможность увидеть полукруг ущербной Земли, окруженный алмазной россыпью звезд, и хотел сохранить память о них, унести ее в глубь подземного убежища.
