Директор планетария Гонконга — одного из пяти лучших планетариев мира — придерживался иной точки зрения, и очень скоро сэр Лоуренс с восторгом понял, что в мире еще осталось что — то, что не продается ни за какие деньги. Они стали друзьями, но когда доктор Хессенштейн организовал в планетарии специальный сеанс по случаю шестидесятилетия сэра Лоуренса, он и не предполагал, что тем самым меняет всю историю Солнечной системы.
Глава 5
из-под льда
И через сто лет после того, как Цейс собрал в Йене в 1924 году первый прототип, оптические, проекторы все еще использовались в планетариях, величественно возвышаясь над головами зрителей. Но гонконгский планетарий уже давно заменил свой проектор третьего поколения куда более совершенной электронной системой. Вся внутренняя поверхность его огромного купола представляла собой гигантский телевизионный экран, составленный из тысяч отдельных панелей, способных воспроизводить любое изображение.
Сеанс, как обычно, начался с упоминания о неизвестном китайском изобретателе ракеты, жившем где — то в тринадцатом веке. Первые пять минут были посвящены краткому историческому обзору, в котором русским, немецким и американским ученым, посвятившим свою жизнь исследованию космоса, отводилось — скорее всего незаслуженно — весьма скромное место. Основное внимание уделялось карьере доктора Ху Шеи Цяня. Можно простить его соотечественникам, — принимая во внимание время и место происходящего, — что его вклад в развитие ракетостроения они считают не менее значительным, чем работы Годдарда, фон Брауна или Королева. И разумеется, у них были все основания негодовать по поводу его ареста по сфабрикованным американскими службами обвинениям, когда он, приняв активное участие в создании знаменитой Лаборатории реактивного движения и став первым профессором Годдардского фонда в Калифорнийском технологическом институте, решил вернуться на родину. О запуске первого китайского спутника ракетой — носителем «Долгий марш–1» в 1970 году упоминалось лишь мельком, возможно, потому, что в это время американцы уже ходили по Луне. Да и вообще концу двадцатого века было уделено всего несколько минут, а затем действие переносилось в 2007 год, когда на виду у всего мира на околоземной орбите происходила тайная сборка космического корабля «Цянь».
Рассказчик не слишком злорадствовал по поводу оцепенения, охватившего остальные космические державы, когда то, что все принимали за китайскую космическую станцию, внезапно сорвалось с орбиты и устремилось к Юпитеру, опережая русско — американскую экспедицию на борту корабля «Космонавт Алексей Леонов». Эта история настолько увлекательна и трагична, что нет нужды ее приукрашивать.
К сожалению, для иллюстрации повествования почти не было подлинных визуальных материалов и в основном пришлось прибегнуть к эффектам и превосходной реконструкции событий, основанной на более поздних фотоснимках, сделанных с большого расстояния. Во время своего кратковременного пребывания на закованной в лед поверхности Европы, спутника Юпитера, экипаж «Цяня» был слишком занят, чтобы снимать документальные фильмы или хотя бы установить автоматическую телекамеру. Однако рассказ очевидца прекрасно отражает весь драматизм первой высадки человека на луне Юпитера. Комментарий Флойда с приближающегося «Алексея Леонова» как нельзя лучше передал атмосферу происходившего, а многочисленные фотоснимки Европы, собранные в архивах, наглядно иллюстрировали рассказ:
«Я смотрю на Европу через самый мощный из корабельных телескопов: при этом увеличении она в десять раз больше Луны, когда вы смотрите на нее невооруженным глазом. Зрелище поистине фантастическое. Почти вся поверхность этой луны имеет розовую окраску и лишь кое — где проглядывают небольшие коричневые пятна. Она покрыта замысловатой сеткой узких изгибающихся линий и очень напоминает сеть пересекающихся артерий и вен на схеме в медицинском учебнике. Длина некоторых линий составляет сотни — даже тысячи — километров, они весьма напоминают воображаемые каналы, которые якобы видели на Марсе Персиваль Лоуэлл и другие астрономы начала двадцатого века. Но каналы Европы — не игра воображения, хотя они, разумеется, не искусственного происхождения. Более того, они действительно содержат воду — или по меньшей мере лед. Ведь этот спутник Юпитера почти полностью покрыт океаном, средняя глубина которого около пятидесяти километров. Температура на поверхности Европы, столь удаленной от Солнца, исключительно низка — около ста пятидесяти градусов ниже нуля. Поэтому легко предположить, что единый океан промерз насквозь, образовав сплошную ледяную кору.
Однако, как ни странно, это не так. Дело в том, что приливные силы вырабатывают внутри этой луны огромное количество тепла, это те же силы, которые приводят в действие громадные вулканы на соседней Ио. Поэтому лед все время тает, трескается, снова замерзает, образуя трещины и полыньи подобно тому, как это происходит на ледяных полях в полярных областях нашей планеты. И сейчас я вижу эти замысловатые переплетения трещин; в большинстве своем они темные и очень старые — возможно, они насчитывают миллионы лет. Но есть и новые — они кажутся снежно — белыми; это каналы, которые образовались недавно и покрыты слоем льда всего лишь в несколько сантиметров. „Цянь“ совершил посадку рядом с одной из таких белых извилин длиной в полторы тысячи километров, названной Большим каналом. Судя по всему, китайцы намерены наполнить водой свои топливные баки: тогда они смогут исследовать систему спутников Юпитера и затем вернуться на Землю. Это не простая задача, но они, несомненно, потратили немало усилий на выбор посадочной площадки и знают, что им нужно.
Теперь ясно, почему они решились на такой риск — и почему предъявляют свои права на Европу. Это место заправки. Европа может стать ключом ко всей Солнечной системе…»
Но так не получилось, подумал сэр Лоуренс, откидываясь на спинку своего роскошного кресла под изображением испещренного извилинами и пятнами диска, заполнившего искусственное небо над его головой. Океаны Европы по — прежнему недоступны людям, и причина этого остается неизвестной. Причем не только недоступны, но и невидимы; после того как Юпитер превратился в солнце, оба ближайших к нему спутника исчезли в облаках пара, извергаемых изнутри. Он видел сейчас Европу, какой она была в 2010 году — не такую, какая она сегодня. В то время он был еще мальчишкой, но не забыл чувства гордости за своих соотечественников — как бы он ни относился к их политической системе, — которые намерены были первыми высадиться на поверхность неизведанного мира.
Разумеется, никто не вел съемку посадки космического корабля, но реконструкция была произведена с фантастической выразительностью. Казалось, на экране действительно обреченный корабль — он беззвучно выскользнул из иссиня — черного неба, опустился к закованной в вечные льды Европе и совершил посадку возле светлой полосы недавно замерзшей воды, окрещенной Большим каналом.
Каждый знал, что произошло дальше; то, что не делалось попытки осуществить визуальную реконструкцию происшедшего, было, по — видимому, правильно. Вместо этого изображение Европы угасло и появился портрет человека, знакомого каждому китайцу, как каждому русскому знаком портрет Юрия Гагарина.
