— Буду краткой, — сказала Таня Орлова. — Большой театр, «Лебединое озеро». Но Василий не согласится, он терпеть не может балет.
— Я тоже, — заявил Курноу. — А что вам нравится, Василий?
— Я бы выбрал подводное плавание, но оно уже занято. Тогда пусть будет противоположное — планеризм. Скользить в облаках, в солнечную погоду, в полной тишине… Впрочем, воздушный поток шумит, особенно на виражах. Я хотел бы наслаждаться Землей именно так — как птица.
— Женя?
— Со мной все ясно. Памир, горные лыжи. Обожаю снег.
— А вы, Чандра?
Все слегка оживились. Чандра все еще оставался в какой — то мере незнакомцем — вежливым, даже учтивым, но до конца не раскрытым.
— Когда я был маленьким, мы с дедушкой ходили паломниками в Варанаси — Бенарес. Кто не был там, не поймет. Для меня, как и для большинства современных индийцев, независимо от религии, которую они исповедуют, это центр мира. Мне хотелось бы вновь вернуться туда.
— Ну а вы, Николай?
— Море и небо были, остается их совместить. Когда — то я очень любил виндсерфинг. Боюсь, теперь уже староват, но попробовать стоило бы.
— Вы последний, Вуди. Что выберете?
Флойд ответил не задумываясь, и ответ удивил его самого не меньше, чем остальных.
— Все равно что — лишь бы вместе с сынишкой.
Тема была исчерпана. Заседание завершилось.
28. Крушение надежд
— … Ты читал все отчеты, Дмитрий, и понимаешь наше разочарование. Мы провели уйму экспериментов и измерений — но не узнали ничего. Загадка по — прежнему нас игнорирует, оставаясь на месте и все так же заслоняя полнеба.
Она кажется мертвым небесным телом, но это не так. Иначе она не удержалась бы в точке неустойчивого равновесия. Так утверждает Василий. Она, подобно «Дискавери», давным — давно сошла бы с орбиты — и упала на Ио.
Но что мы можем? Ведь на «Леонове» в соответствии с третьим параграфом Договора 2008 года нет ядерных бомб… Или они все — таки есть? Я, конечно, шучу…
С другими делами покончено, стартовое окно откроется еще очень не скоро, и на борту царят скука и разочарование. Понимаю, на Земле в это поверить трудно. Разве можно скучать среди величайших чудес, какие видел когда-либо человек?
Тем не менее это так. Все мы сдали, и не только психически. Совсем недавно были здоровы до неприличия. Теперь почти у каждого либо простуда, либо расстройство желудка, либо незаживающая царапина. Усилия Катерины тщетны, порошки и пилюли не помогают. Она махнула на нас рукой и лишь изредка чертыхается.
Саша развлекает общество регулярными бюллетенями на тему: «Долой англо — русский язык!» Он вывешивает их на доске объявлений, приводя самые невероятные слова и выражения, которые, как утверждает, подслушал. По возвращении каждому из нас нужно будет основательно прочистить язык. Несколько раз я замечал, как твои соотечественники беседуют между собой по — английски, не сознавая этого. А однажды поймал себя на том, что разговариваю по — русски с Уолтером Курноу…
Еще был такой случай, он поможет тебе понять ситуацию. Среди ночи завыла пожарная сирена — сработал один из дымоуловителей. Оказалось, Чандра пронес на борт несколько своих ужасных сигар и не удержался от соблазна. Он курил в туалете, как школьник.
Конечно, он жутко смутился, а на остальных, когда прекратилась паника, напал истерический смех. Ты знаешь, иногда самая плоская шутка, абсолютно неинтересная посторонним, заставляет в общем — то умных людей хохотать до изнеможения. Несколько дней стоило кому — нибудь изобразить, что он зажигает сигару, и все буквально корчились от смеха.
Самое забавное, что если бы Чандра отключил пожарную сигнализацию или пошел курить в шлюз, никто бы не возражал. Но Чандра не любит выставлять напоказ свои маленькие человеческие слабости; теперь он вообще не отлучается от ЭАЛа…
Флойд нажал кнопку «Пауза». Пожалуй, это нечестно, постоянно насмехаться над Чандрой, хотя иногда и стоит. За последние недели многие проявили не лучшие черты характера; доходило даже до серьезных ссор на пустом месте. А как твое собственное поведение? Разве оно безупречно?
Флойд до сих пор не был уверен, прав ли он по отношению к Уолтеру Курноу. До отлета с Земли невозможно было предположить, что он сможет подружиться с этим высоким, слишком шумным человеком, однако теперь Флойд проникся к нему уважительным восхищением. Русские его обожали — когда он пел их любимые песни, такие как «Полюшко — поле», на глазах у них выступали слезы. А однажды положительные эмоции, как считал Флойд, зашли слишком далеко.
— Уолтер, — осторожно начал он несколько дней назад. — Это, возможно, не мое дело, но я должен с вами поговорить.
— Когда человек говорит о чем — то «не мое дело», он, как правило, бывает прав. В чем проблема?
— Если откровенно, то в ваших отношениях с Максом.
Последовала пауза, затем Курноу ответил, мягко и спокойно:
— Мне казалось, что он уже совершеннолетний.
— Не надо меня сбивать. Говоря честно, меня беспокоит не столько он, сколько Женя.
— А она здесь при чем? — искренне удивился Курноу.
— Для умного человека вы крайне ненаблюдательны. Обратите внимание, какое у нее бывает лицо, когда вы кладете руку ему на плечо.
Флойд не думал, что Курноу способен смутиться, однако удар попал в цель.
— Женя? Мне казалось, все просто шутят — она же такая тихоня. А Макса любят все. Впрочем, постараюсь вести себя осторожнее. Особенно в ее присутствии.
Последовала новая пауза, потом Курноу беззаботно добавил:
— Хирурги сделали ей замечательную пластическую операцию, но следы все равно остались: кожа слишком плотно натянута на лице. Ни разу не видел, чтобы она смеялась по — настоящему. Именно по этой причине, видимо, я стараюсь не смотреть на нее… Вы простите мне подобную эстетическую чувствительность, Хейвуд?
Официальное «Хейвуд» прозвучало скорее шутливо, чем враждебно, и Флойд позволил себе расслабиться.
— В Вашингтоне наконец — то кое — что разузнали. Похоже, ее ожоги — результат авиакатастрофы. Это никакая не тайна, но, как известно, «Аэрофлот» работает без аварий.
— Бедняжка. Удивительно, что ей разрешили лететь. Очевидно, не оказалось под рукой другого специалиста. А ведь она, конечно, получила и глубокую психическую травму.
— По — моему, она вполне оправилась.
Я не говорю всей правды, подумал Флойд, вспомнив вход в атмосферу Юпитера. И неожиданно ощутил благодарность к Курноу: тот никак не дал понять, что удивлен его заботой о Жене…
Теперь, несколько дней спустя, мотивы собственного поступка уже не казались Флойду такими уж бескорыстными. Что касается Курноу, тот сдержал слово: посторонний решил бы, что он совершенно безразличен к Максу. По крайней мере, в присутствии Жени. Да и к ней самой инженер стал гораздо внимательнее — иногда ему даже удавалось рассмешить ее так, что она хохотала. Значит, вмешательство Флойда себя оправдало. Даже если, как он теперь подозревал, на это толкнула его самая обыкновенная ревность…
