Как только инженеры изготовили достаточно совершенных копий грубого оригинала, сделанного Пикеттом, все начали учиться. Основные правила он объяснил за несколько минут, главное была практика, многочасовые упражнения, чтобы пальцы автоматически, без участия мысли, перебрасывали шарики. Некоторые и через неделю непрерывных занятий не смогли развить достаточной скорости и точности, зато другие быстро превзошли самого Пикетта.
Космонавтам снились шарики и проволока, во сне они продолжали считать… Когда они хорошо освоили простейшие приемы, экипаж разбили на группы, которые азартно состязались между собой, совершенствуя свое умение. В конце концов лучшие научились за пятнадцать секунд перемножать четырехзначные числа, и они могли это делать несколько часов подряд.
Все это была чисто механическая работа, которая не требовала большой смекалки, а только навыка. По-настоящему грудная задача выпала на долю Мартинса, и тут ему никто не мог помочь. Ему пришлось забыть привычные приемы работы с вычислительными машинами и составлять задания так, чтобы их механически выполняли люди, совершенно не представляющие себе смысла обрабатываемых чисел. Астроном сообщал данные, они вычисляли по указанной им схеме, и через несколько часов живой математический конвейер выдавал ответ. А чтобы застраховаться от ошибок, две группы работали параллельно и время от времени сверяли свои итоги.
— Итак, — обратился Пикетт к своему микрофону, когда время наконец позволило ему вспомнить о слушателях, с которыми он было навсегда распрощался — мы создали счетную машину из людей вместо электронных ячеек. Конечно, она действует в несколько тысяч раз медленнее, не справляется с очень большими числами и легко устает, но все-таки делает свое дело. Рассчитать весь обратный путь нельзя, это чересчур сложно, но мы хоть определим орбиту, которая позволит достичь зоны радиосвязи. Как только корабль уйдет от электрических помех, мы сообщим свои координаты на Землю, и оттуда электронные машины подскажут, как нам быть дальше. Мы уже вышли из ядра кометы и не летим к границам Солнечной системы. Наш новый курс подтверждает точность расчетов, насколько вообще можно говорить о точности. Правда, корабль еще внутри кометного хвоста, но от ядра нас отделяют миллионы миль, мы больше не увидим этих аммиачных айсбергов. Они мчатся к звездам, в леденящую ночь межсолнечного пространства, мы же возвращаемся домой…
— Алло, Земля, Земля! Вызывает «Челенджер», я «Челенджер»! Отвечайте, как только услышите нас, помогите нам с арифметикой, пока мы не стерли пальцы до кости!
Тайна
Перевод В. Гольдича, И. Оганесовой
Генри Купер провел на Луне почти две недели, прежде чем сообразил, что здесь что-то не так. Сначала это было всего лишь смутное подозрение, к которому опытный журналист, пишущий на темы научной фантастики, не станет относиться всерьез. В конце концов, он прибыл сюда по просьбе представителей Космической администрации Организации Объединенных Наций. КАООН всегда уделяла самое пристальное внимание проблемам связей с общественностью — в особенности в период утверждения бюджета, когда перенаселенный мир требовал освоения новых территорий, строительства дорог, школ, морских ферм и возмущался тем фактом, что огромные суммы вкладываются в исследования космоса без видимого результата.
И вот он здесь, во второй раз путешествует по Луне и отправляет своим работодателям статьи — по две тысячи слов в день. И хотя новизна впечатлений ушла, Купер не переставал поражаться чудесам загадочного мира размером с Африку, совершенно неизученного, несмотря на огромное количество карт. Всего в нескольких шагах от защитных куполов, лабораторий и космопортов начиналась зияющая пустота, которая еще много веков будет бросать человеку вызов.
Кое-какие районы казались Генри даже слишком хорошо знакомыми. Кто не видел покрытый пылью шрам Моря Имбриум, где стоит сверкающий металлический пилон с табличкой, на которой на трех земных языках написано:
УСТАНОВЛЕНО В 2001 ГОДУ.
ЗДЕСЬ 13 СЕНТЯБРЯ 1959 ГОДА ПРИЗЕМЛИЛСЯ ПЕРВЫЙ ПОСТРОЕННЫЙ РУКАМИ ЧЕЛОВЕКА ОБЪЕКТ, ОТПРАВЛЕННЫЙ НА ДРУГУЮ ПЛАНЕТУ.
Купер уже побывал на могиле «Лунника II» и на более знаменитом кладбище, где похоронены люди, которые прилетели вслед за ним. Но все эти события успели стать далеким прошлым. Ведь Колумб и братья Райт давно канули в историю. Генри Купера интересовало будущее.
Когда он приземлился в космопорте Архимед, главный администратор бросился к нему навстречу с распростертыми объятиями и сообщил, что лично позаботится о том, чтобы журналист чувствовал себя на Луне, как дома. Ему предоставили собственный транспорт, проводника и великолепные апартаменты. Он мог отправиться в любое место, куда только пожелает, задавать любые вопросы. КАООН ему доверяет, потому что его статьи всегда отличаются правдивостью и дружелюбием. Однако что-то здесь было не так, и Генри дал себе слово досконально во всем разобраться.
Он взял телефонную трубку и произнес:
— Оператор, соедините меня, пожалуйста, с департаментом полиции. Я хочу поговорить со старшим инспектором.
По всей видимости, у Чандры Кумарасвоми форма имелась, однако Купер ни разу его в ней не видел. Они встретились, как и договаривались, у входа в небольшой парк, являвшийся предметом гордости города Плутон. В эти утренние часы искусственного двадцатичетырехчасового «дня» здесь достаточно пустынно и можно спокойно поговорить.
Прогуливаясь по узким, усыпанным гравием дорожкам, они болтали о старых добрых временах, общих друзьях, с которыми вместе учились в колледже, о последних событиях межпланетной политики. Когда они оказались в самом центре парка, накрытого выкрашенным в голубой цвет куполом, Купер перешел к делу.
— Тебе известно все, что происходит на Луне, Чандра, — сказал он, — Естественно, ты знаешь, что я прилетел сюда, чтобы написать серию репортажей для КАООН, — надеюсь, что по возвращении на Землю мне удастся собрать их воедино и опубликовать книгу. Я хотел бы знать, почему практически все, с кем я встречаюсь, что-то от меня скрывают?
Торопить Чаидру с ответом было бессмысленно. Он всегда тщательно обдумывал свои слова, которые, казалось, с трудом выбираются наружу, минуя мундштук его баварской трубки ручной работы.
— Кто скрывает? — спросил он наконец.
— Значит, ты ничего не знаешь?
— Не имею ни малейшею представления, — ответил Чандра, покачав головой, и Купер поверил, что старший инспектор говорит правду.
Чандра мог промолчать, но он никогда не лгал.
— Я боялся, что ты ответишь именно так. Ну, в таком случае… если тебе известно не больше моего — вот единственный факт, который у меня имеется, и он меня пугает. Меня изо всех сил стараются не подпускать к лабораториям, где проводятся медицинские исследования.
— Хм-м-м. — Чандра вынул трубку изо рта и принялся ее внимательно изучать.
— Больше ничего не скажешь?
— Данных маловато, чтобы делать определенные выводы. Не забывай, я всего лишь полицейский. И не обладаю сильно развитым воображением, которым природа награждает всех журналистов.
