– Продолжай, – проворчал я. – Не бойся напоминать мне, что я умер. Я не забыл.
Он пожал плечами.
– Во всяком случае, что касается того, не наблюдают ли они за нами прямо сейчас, мы просто не знаем, – закончил он.
– Мы обыщем корабль! – закричал генерал Кассата, который довольно давно уже слушал молча. – Миссис Броадхед, большая часть этих программ – ваши, верно? Отлично! Вы скажете нам, что делать, и...
Эсси, глядя на Альберта, сказала:
– Минутку, генерал. Я думаю, эта хитрая программа еще не кончила свой дурацкий отчет.
– Спасибо, миссис Броадхед, – улыбнулся Альберт. – Вы, вероятно, забыли еще одну фразу в моем кратком резюме. «Собака не лает».
Я не мог не рассмеяться.
– Дьявольщина, Альберт, – сказал я, – ты меня убьешь своими глупыми литературными потугами. Ну, в чем дело, Шерлок Холмс? Хочешь сказать: важно, что что-то не происходит? И что именно?
– Ну, просто то, что мы еще здесь, – сказал он, одобрительно улыбаясь моей проницательности.
Я перестал смеяться. Не думал, что понял его правильно, но боялся, что понял.
– То есть, – уточнил он, уютно посасывая трубку, – мы должны предположить, что Враг уже какое-то время расположился в нашей Галактике, и хотя он, несомненно, в состоянии стереть всю цивилизацию, что он не раз проделывал в прошлом, и мы никак не могли помешать этому, даже если бы и знали, что он собирается делать это, тем не менее – мы еще не уничтожены.
К этому времени я уже сидел прямо, и мне было не до смеха.
– Продолжай! – рявкнул я.
Он казался слегка удивленным.
– Ну, Боб, – сказал он миролюбиво, – мне кажется, из этого следуют неоспоримые заключения.
– Может, они еще просто не подобрались к нам, – сказал я – или прохныкал; потому что, если говорить правду, я больше не чувствовал себя так хорошо, как в начале разговора.
– Да, это возможно, – серьезно сказал он, посасывая трубку.
– Тогда, ради Бога, – заорал я, – какого дьявола ты выглядишь таким довольным?
Он мягко ответил:
– Робин, я знаю, это вас расстраивает, но постарайтесь рассуждать логично. Если они собираются нас уничтожить, а мы никак этого предотвратить не можем, что же нам делать? Ничего: это бесплодная гипотеза, потому что не ведет ни к какому полезному курсу действий. Я предпочитаю противоположное предположение.
– А именно?
– Что они по крайней мере воздержались от решения, – сказал он. – Что в каком-то будущем мы сможем предпринять действия, о которых еще не знаем. А до тех пор мы можем расслабиться и наслаждаться жизнью, верно, миссис Броадхед?
– Подожди Богом проклятую минуту! – завопил я. – О каких будущих действиях ты говоришь? И почему мы направляемся к кугельблитцу? Неужели ты хоть на секунду думаешь, что кто-то из нас пойдет в кугельблитц и попытается разговаривать с этими...
Я остановился. Все смотрели на меня с выражением, которое мне хорошо знакомо.
Я видел его давным-давно, на астероиде Врата. Так смотрят на вас другие старатели, когда вы записались на полет, который может сделать вас богатым, но гораздо вероятнее убьет вас. Но я не помнил, чтобы вызывался добровольцем.
К этому времени мы, вероятно, около часа уже находились в пути, и уже тогда путешествие было долгим-долгим.
Хотя это путешествие было... было... пожалуй, я бы сравнил с зубной болью, но в истории человечества случай не уникальный.
Люди давно отучились проводить много времени в пути, вот и все. Теперь нам приходилось заново учиться этому.
У наших предков несколько столетий назад вообще не возникло бы такой проблемы. Они знали о взаимоотношениях времени и пространства задолго до Альберта Эйнштейна. Чтобы преодолеть большое пространство, нужно длительное время. Таково правило. И только когда появились реактивные самолеты, люди начали забывать его. (Им пришлось снова его вспомнить, когда они вышли в космос). Подумайте об адмирале Нельсоне, в последний раз играющем в кегли перед тем, как сесть на корабль и отправиться навстречу испанской армаде [по-видимому, ошибка – испанская армада была разбита англичанами в 1588 году, а адмирал Нельсон воевал с французским флотом в начале XIX века]. О Наполеоне, вторгающемся в Россию, как будто отправляющемся в туристическое путешествие с удобствами, с обедами, балами и развлечениями каждый вечер. Вот это способ ведения войн! Старые способы лучше всех. Когда Александр Великий вышел из Македонии, чтобы завоевать мир, это был не блицкриг. На это потребовалось время. Он останавливался, чтобы провести зиму, там установить марионеточное правительство, тут сделать беременной прелестную местную леди – и часто дожидался рождения ребенка. Если вы участвуете в битве, а потом бездельничаете у транспорта в ожидании следующей, вас ожидает странное, нереальное время.
Мы, строго говоря, не вели войну. По крайней мере надеялись на это. Но находились на пути к чему-то не менее решающему и опасному, и, о, как много на это ушло времени! Знаете ли вы, сколько длятся пятьдесят дней? Примерно четыре миллиарда миллисекунд, и мы провели их так, как наши почтенные предки. Мы пировали, праздновали и занимались сексом на всем пути по Галактике.
И делали мы это в стиле Наполеона или Александра Великого, потому что Альберт располагал огромными возможностями. Такого окружения, какое он предоставлял нам, я никогда не видел. Часами мы с Эсси прятались от своих спутников, купались и плавали с аквалангами на Большом Барьерном Рифе. Выходили из теплой мелкой воды на песчаный островок размером в четверть гектара и любили друг друга в тени шелкового навеса, который трепетал на легком ветерке. Тут же бар и стол для пикника и горячий пресный душ, и так мы проведи свой первый «день». После этого мы могли смотреть в лицо своим спутникам и реальности – недолго. А когда снова становилось скучно, Альберт появлялся с виноградной беседкой в оазисе на Больших Песках планеты Пегги. Оазис рядом с горной стеной, с нее стекают ледяные ручейки. Вокруг нас белый виноград, черный и красный виноград, сливы и ягоды, дыни и персики. Мы лежали рядом в тени листвы, касались друг друга, разговаривали, и так прошел второй «день».
Мы едва ли думали, куда летим... в тот момент.
Бесконечное разнообразие Альберта непрерывно снабжало нас новыми окружениями. Хижина на огромном дереве в африканском тропическом лесу, внизу по ночам молча скользят слоны и львы. Дом-лодка в индийском озере, со слугами в тюрбанах, которые приносят свежие цветочные шербеты, телятину с острыми приправами и разнообразное печенье среди водяных лилий. Пентхаус на сотом этаже над Чикаго, выходящий на широкое озеро под освещенными молниями грозовыми облаками. Ночь в Рио во время карнавала, и другой карнавал – Марди-Гра – в Новом Орлеане. Платформа на воздушной подушке, непрерывно вибрирующая на краю кратера на горе Ад планеты Персефона, с потоками лавы, почти доходящими до того места, где мы сидим. У Альберта были их миллионы, и все превосходные.
