– Заботься о себе, Допи, – сказал он.
Корабль был уже закреплен и начал выбрасывать свои чудеса.
Первыми принялись за работу машины-грузчики, они торопливо устремились в грузовые трюмы и появлялись оттуда с тюками, ящиками и предметами мебели и механизмами. Большинство невозможно было распознать по внешности, но на причале распространились соблазнительные ароматы. Выгружали корзины со свежими фруктами, апельсинами, грушами и ягодами.
– Ух ты! Здорово! Ты только посмотри на эти бананы! – закричал Гарольд, когда на трапе появился грузчик, неся в своих четырех поднятых конечностях по огромной грозди недозрелых бананов. – Я хочу их прямо сейчас!
– Их нельзя есть, пока они не станут желтыми, – указал Снизи, гордясь своими знаниями странной человеческой пищи. И получил испепеляющий взгляд о стороны Гарольда.
– Сам знаю. Я хочу прямо сейчас спелый. Или эти вот ягоды.
Снизи, наклонившись, пошептался со своей капсулой, потом распрямился.
– Это клубника, – заявил он. – Я бы тоже хотел попробовать.
– Клубника, – прошептал Гарольд. Давно он не видел клубнику. Колесо само производит большую часть необходимого продовольствия, но никто еще не позаботился посадить клубничную грядку. Легко изготовить пищу со вкусом клубники – или вообще с любым другим вкусом: CHON-пища бесконечно разнообразна. Но ощущение, текстура, запах – нет, между CHON-пищей и настоящей едой всегда есть разница, и разница в том, что настоящая еда удивительна. Мальчики поближе Подобрались к корзинам с фруктами, глубоко Вдыхая воздух. Между грудой корзин и стеной причала оказалось пространство; туда не доберется никакая машина-грузчик, и мальчики втиснулись в промежуток, в который не пролезет взрослый.
– Мне кажется, это малина, – сказал Гарольд, указывая за груды салата-латука, моркови и алых помидоров. – Смотри: вишня!
– Я бы лучше поел клубники, – печально сказал Снизи, и машина-грузчик осторожно опустила ящик с надписью «Инструменты. Хрупко» и прислушалась. Затем протянула две длинные руки к корзинам, раскрыла одну из них, достала ведерко с ягодами и протянула его Снизи.
– Спасибо, – сказал Снизи, удивленно, но вежливо.
– Пожалуйста, Стернутейтор, – ответила манила на хичи. Снизи подпрыгнул.
– О! Я тебя знаю?
– Я учил тебя тай-чи, – сказала машина-грузчик. – Поделись с Гарольдом. – Потом повернулась и устремилась за следующим грузом.
Гарольд выглядел возмущенным, потом отказался от возмущения, решив, что дело того не стоит. Кто будет ревновать из-за внимания машины с ее низкоразвитым интеллектом? Мальчики поделили ягоды и принялись есть, держа каждую ягоду за зеленый стебелек. Клубника оказалась великолепной. Спелая, сладкая, как сахар, вкус ее нисколько не противоречил виду и запаху.
– Сейчас будут выходить, – объявил Гарольд, с удовольствием жуя, но удивился, заметив, что Снизи перестал есть. Мальчик хичи смотрел на корабль.
Гарольд тоже посмотрел туда и увидел первых вышедших пассажиров. Их было пятнадцать-двадцать, взрослых и детей.
Конечно, это всегда интересно. В этом главная причина пребывания здесь мальчиков: увидеть новых товарищей по играм или соперников. Но на лице Снизи было не просто выражение любопытства. Гнев или страх – или по крайней мере изумление, решил Гарольд, как всегда, сердясь из-за того, что человеку трудно истолковать выражение лица хичи. Прибывшие казались Гарольду обычными людьми, только шли как-то странно. На расстоянии неясно было, в чем странность.
Гарольд посмотрел снова и увидел кое-что еще.
Колесо повернулось еще немного.
За кораблем показалось в пустоте межгалактического пространства грязно-желтое пятно, за которым и должно наблюдать Колесо.
Начнем с того, что цвет его, конечно, не желтый. Спектроскопия показывает, что девяносто процентов излучения кугельблитца приходится на фиолетовый конец видимого спектра и на то, что за ним: но эти волны вредны для глаза человека и хичи. Прозрачная поверхность Колеса их поглощает. И проходит только желтая часть.
Гарольд довольно улыбнулся.
– В чем дело, Допи? – покровительственно спросил он. – Испугался кугельблитца?
Снизи мигнул своими огромными розовыми странными глазами хичи.
– Испугался кугельблитца? Нет. О чем ты говоришь?
– Ты странно выглядишь, – объяснил Гарольд.
– Не странно. Я сердит. Ты только посмотри! – Снизи тощей рукой указал на корабль. – Это корабль хичи! И все, кто из него вышел, несут с собой капсулы с Предками. Но все это люди!
Если бы Гарольд был мальчиком хичи, а не человеческим, он не стал бы смеяться над кугельблитцем.
Кугельблитц – это совсем не смешно. В кугельблитце живет Враг – существа, которых хичи называют Убийцами. А хичи дали им такое название не в шутку. Хичи не смеются над опасными вещами. Они убегают от них.
В этом еще одно существенное различие между Гарольдом и Снизи. А тут еще появилась Онико, которая совсем иная.
Онико Бакин была одной из прилетевших на корабле. Всего на корабле прилетело двадцать два человека и ни одного хичи. Четверо детей. В школу Снизи определили Онико. Когда она впервые появилась в классе, остальные дети собрались вокруг нее.
– Ты ведь человек, – сказал один из них. – Почему ты носишь капсулу хичи?
– Мы всегда их носили, – объяснила она. И вежливо попросила их замолчать, чтобы слышать слова машины-учителя.
Онико действительно человек. К тому же девочка и одного со Снизи возраста. Кожа у нее светло-оливковая. Глаза черные, раскосые и прикрыты монгольской складкой. Волосы прямые и черные, и Снизи гордился тем, что сумел по этим признакам распознать подвид человеческих существ, который называется «восточным». Но говорила она на разговорном английском. К удивлению Снизи, и на разговорном хичи тоже. Многие люди слегка говорят на хичи, но Снизи впервые встретил человека, который одинаково легко оперировал и языком Дела, и языком Чувства.
Это не уменьшило его изумления от вида человеческого ребенка с капсулой хичи.
В первый день в школе на эуритмике Онико была партнером Снизи по движениям наклона и сгиба. Снизи присмотрелся к ней поближе. Хоть ему по-прежнему ее плоть казалась отвисшей, а масса огромной, ему понравился сладкий запах ее дыхания и мягкость, с которой она называла его по имени: не Допи, даже не Снизи, а Стернутейтор – на языке хичи. Он был разочарован, когда появилась ее домашняя машина, чтобы увести на какую-то формальность с родителями, потому что ему хотелось узнать ее получше.
Вечером дома он спросил отца, зачем человеку носить капсулу.
– Очень просто, Стерни, – устало сказал Бремсстралунг. – Они из тех, кто потерялся.
Бремсстралунг устал, потому что ему приходилось дежурить в две смены. Всем наблюдателям приходилось делать это. Считалось, что время, когда корабль находится в Колесе, особенно опасно и уязвима, потому что неизбежно возникает сумятица. В такое время действуют все кушетки и все наблюдатели дежурят, пока корабль не отчалит и Колесо снова не будет в безопасности. Бремсстралунгу пришлось провести очень длинную смену.
